сделав большой глоток холодного пива, заметил, что сегодня чертовски жарко.
— У тебя усталый вид, — сказал ему Коул.
— Я и впрямь устал, — ответил Адам. — Все гости разъехались?
— Да, последний отбыл около полудня.
— Когда ты едешь в Техас?
— Завтра.
Несколько минут братья сидели молча. Адам смотрел на горы вдалеке и пытался подавить возникшую в душе странную тревогу за Женевьев. Как только Коул сказал ему о ее отъезде, у Адама екнуло сердце. Почему она уехала так внезапно? Почему даже не попрощалась с ним? Обиделась? Возможно, он не должен был лезть к ней со своими дурацкими вопросами, но, черт побери, она ведь вскользь упомянула, что у нее какие-то трудности, и он, конечно же, захотел выяснить, в чем дело, чтобы помочь. Нет, Женевьев достаточно умна, чтобы обидеться на это, решил он. Она так поспешно упаковала вещи и уехала совсем по другой причине.
Должно быть, все дело в телеграмме. Он вспомнил испуганное выражение, которое приняло лицо Женевьев сразу же, как только она развернула лист бумаги. Он должен поехать за ней и потребовать объяснений!
Адам шумно вздохнул. Он уже знал, что сделает, и заранее сердился на себя.
— Черт! — пробормотал он.
— Что?
— Ничего. Женевьев с кем-нибудь попрощалась?
— Нет, она никому не сказала, что уезжает. Она только что исчезла. Мама Роуз воздевает руки к небу. Говорит, на Женевьев это совершенно не похоже — уехать не постившись и не поблагодарив за гостеприимство, что Женевьев — хорошо воспитанная молодая леди с безупречными манерами. Я думаю, девушку просто-напросто расстроила телеграмма, — продолжал свою мысль Коул. — Мама Роуз уверена, что ты уже бросился вдогонку за Женевьев.
Адам закатил глаза:
— Может, ее кто-нибудь пригласил в гости? Должно быть, вчера вечером она привлекла внимание многих. Женевьев слишком эффектная, чтобы проводить время в одиночестве… — нерешительно проговорил он.
— Возможно, — великодушно согласился Коул. — Предполагалось, что она отправится верхом с Эмерсонами в Солт-Лейк, но они, насколько я знаю, решили ехать туда завтра.
— А они не передумали? Вдруг они захотели выехать раньше?
— На ночь глядя? Они, может, и старые, но не сумасшедшие.
Адам встревожился уже всерьез. Неужели Женевьев и вправду покинула Роуз-Хилл совершенно одна? Холодок страха пополз по спине. Нет, она не могла поступить так опрометчиво, зная, сколько опасностей подстерегает женщину в этих диких местах. В некоторых горных кланах хорошенькие девушки вроде нее расцениваются как своего рода награда…
Коул пристально наблюдал за братом.
— Ты, кажется, не очень-то огорчен отъездом Женевьев? — заметил он.
Адам равнодушно пожал плечами.
— Это ее собственная жизнь. Она вправе поступать с ней как угодно.
— А если она вынуждена была уехать?
— А я при чем? — вопросом на вопрос ответил Адам.
Коул улыбнулся:
— Да брось ты…
— Что брось?
— Делать вид, что тебе наплевать. Пытаешься показать полное безразличие, но мы-то с тобой знаем правду. Ты беспокоишься, да еще как!
Адам не стал разубеждать его.
— Хотел бы я знать, что было в той телеграмме, — задумчиво проговорил он. — Известие явно вывело Женевьев из равновесия. Может быть, кто-нибудь заболел? Или, не дай Господи, умер? Это ведь может испугать женщину, как ты считаешь?
— И мужчину тоже, — ответствовал Коул. — Так или иначе, но, по-моему, девушка попала в беду.
— Вряд ли произошло что-то серьезное. Конечно, что-то у нее не так, но она отказалась говорить со мной на эту тему. Смотрела мне прямо в глаза и уверяла, что не нуждается в моей помощи. Так, дескать, мелкие неприятности.
— Думаешь, она сказала правду?
— Насчет того, что не произошло ничего серьезного? Да, скорее всего. В общем-то у Женевьев нормальная Жизнь, она вполне защищена, и я не могу представить, что ей угрожает какая-то опасность.
— Я считаю Женевьев умной девушкой, но порой Даже сверхрассудительные особы могут от страха наделать глупостей.
— Например?
— Например, пуститься в путь ночью и в полном одиночестве.
Адам отказывался верить, что она могла на это пойти.
— Наверняка ее кто-то сопровождал, — недоверчиво покачал головой Адам.
Коул не стал с ним спорить.
— Может, тебе отправиться в город и поговорить с Кларенсом? Припереть его к стенке и узнать содержание телеграммы, которую он принес?
— Если он скажет мне, то останется без работы. Он обязан хранить тайну.
— Да ну? — не скрывая иронии, произнес Коул.
— Кларенс — порядочный человек, — с некоторой досадой констатировал Адам, потом поднялся, взял со стула шляпу и направился к двери. — Я потратил впустую слишком много времени.
— Куда ты?
— Работать, только переодену рубашку. Мне придется полночи просидеть над бумагами, а завтра с утра я займусь мустангами, чтобы в следующем месяце выставить их на аукцион и…
— Ты едешь за ней, Адам?
Тот посмотрел на брата уничтожающим взглядом.
— Я что, похож на психа? — отрезал он и быстро вышел, не слушая того, что Коул пытался сказать ему вслед.
Поднявшись в свою комнату, Адам стащил с себя рубашку и умылся. Он мог бы поклясться, что полотенце, которым она пользовалась, пахнет сиренью. Этот запах был единственным напоминанием о том, что Женевьев занимала его комнату.
Чемодана в углу не было. Гардероб, в котором висела ее одежда, пуст, украшения и заколки для волос исчезли с туалетного столика.
Она ничего не забыла, ничего не оставила. Но он запомнил ее улыбку и знал, что очень не скоро сможет ее забыть.
Прежде чем засесть за бумаги, Адам пошел вниз что-нибудь перекусить. Мэри Роуз сидела за кухонным столом с пером и бумагой. При виде брата она ласково улыбнулась.
— Ты рано вернулся. Хочешь есть? Я сварила суп. Он конечно, не такой вкусный, как у мамы Роуз, но…
— Я думал, что ты уехала домой, — заметил Адам.
— Мы уезжаем через несколько минут. Я только хотела переписать вот этот рецепт. Садись, я налью тебе супа. Надеюсь, ты не откажешься?
— Конечно, — рассеянно ответил Адам.
Мэри Роуз встала, взяла со спинки стула фартук и надела его. Адам сел к столу, но внезапно резко вскочил на ноги.
— Фартук! — громко воскликнул он.
Мэри Роуз удивленно оглядела сие нехитрое произведение портновского искусства и вопросительно
