побери, эта гордость даст Алесандре ускользнуть от него.
Конечно же, если его силком не женить на ней.
– И как же насчет Моргана? – снова спросил его отец. – Что у него не так?
– Все так, – процедил Колин.
Его отец уже готов был улыбнуться, когда Колин добавил:
– Если Алесандра ничего не имеет против кривоногих детишек.
– Бога ради… – Несчастный старик в изнеможении рухнул на подушки.
– Разве у Моргана кривые ноги? – спросил Кейн у Алесандры, мысленно похвалив себя за выражение искренней озабоченности на лице. Он задал этот вопрос, Даже не поморщившись, не улыбнувшись.
– Должна признаться, мне не пришло в голову обратить внимание на его ноги. Но если Колин говорит, что он кривоногий, значит, это так. А что, мне нужно будет иметь от него детей?
– Да, – с важным видом сообщил ей Колин.
– Тогда он не подойдет. Я не хочу, чтобы у моих детей были ноги колесом.
Она снова посмотрела на Колина.
– Это решает дело? – шепотом спросила она у него.
– Да, – солгал ей Колин не моргнув глазом. Дискуссия продлилась еще час. Кейн и его отец по очереди перечисляли имена достойных женихов, а Колин у каждого исправно находил какой-нибудь порок.
Кейн безмятежно развлекался. Он пододвинул скамеечку и поставил на нее ноги, усевшись поудобнее и приготовившись к следующему акту комедии.
Колин все более раздражался. Он убрал руку с плеча Алесандры и подался вперед, подперев голову в ожидании фамилии следующего кандидата в мужья.
Чем дольше продолжалась беседа, тем более расстроенной становилась Алесандра. Она пряталась за своей маской любезности, но судорожно сжатые руки выдавали ее.
Как раз в тот момент, когда она подумала, что не выдержит еще одного предложенного имени, Колин выпрямился и прикрыл обе ее руки своей огромной ладонью. Ей не нужно было его покровительство, тем не менее она вцепилась в его руку, как утопающий хватается за соломинку.
– Алесандра, что вы хотите делать? Вопрос задал Кейн. Она была слишком смущена, чтобы сказать правду: она хотела бы выйти замуж по любви. Она хотела бы, чтобы у нее был брак такой, как у ее родителей, но это было недосягаемо.
– Я собиралась стать монахиней, но мать-настоятельница не позволила мне этого.
У нее на глазах были слезы, и никто даже не улыбнулся.
– А почему она не разрешила вам стать монахиней? – спросил Кейн.
– Я не католичка, – объяснила Алесандра.
– А-а-а, это очень важное условие. – Тут он улыбнулся. Он просто не мог сдержаться. – Вы не были бы счастливой, если бы совершили постриг, – предсказал он.
Она и сейчас не была особенно счастлива, но сочла, го невежливо даже намекнуть на это.
– Алесандра, почему бы тебе не пойти и не поискать Гвен? – предложил ей опекун. – Ты до сих пор не знакома с Джейд, верно? Пойди и познакомься с любимой женушкой Кейна.
Алесандра почувствовала себя так, словно получила оторочку смертного приговора. На ее лице все они с сочувствием увидели явное облегчение.
Алесандра встала, прежде чем поняла, что еще держится за руку Колина. Она тут же отпустила ее и поспешила выйти из гостиной.
Трое мужчин галантно поднялись, когда она покидала комнату, а затем расселись по своим прежним местам. Колин выдвинул скамеечку, водрузил на нее ноги и откинулся на спинку дивана.
– Ей чертовски трудно, – пробормотал он.
– Увы, – согласился его отец. – К сожалению, любые проволочки неминуемо обернутся против принцессы, Колин.
Тут вмешался Кейн.
– Позвольте полюбопытствовать, сэр, – заметил он, – как вы познакомились с отцом Алесандры?
– Это было на ежегодном Эшфордском балу, – с улыбкой стал вспоминать герцог. – Мы с Натаниэлем сразу же подружились. Он был настоящий друг.
– И поэтому вы взяли на себя ответственность за его дочь? – заметил Колин.
Лицо герцога стало серьезным и даже печальным.
– Нет, это далеко не все, – с усилием произнес он. – Есть кое-что, чего никто из вас не знает, и я считаю, настало время признаться в своих грехах. Рано или поздно вам станет обо всем известно.
Сыновья поняли, что их ждет важное сообщение. Они терпеливо ждали, когда их отец соберется с мыслями.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем герцог снова заговорил:
– На меня посыпались неприятности сразу после смерти вашей матери. Я еще не встретил Гвен и начал пить – да, да, и очень сильно.
– Ты? Но ты же никогда этим не страдал! – возразил Колин.
– Это теперь я не пью, – согласился отец. – Но тогда пил. И играл к тому же. К несчастью, долги накапливались, но я все еще тешил себя иллюзиями, что в один прекрасный день смогу отыграть все свои проигрыши.
Колин и Кейн онемели от изумления. Они смотрели на своего отца и не узнавали его.
– Мне трудно в этом сознаваться, – продолжал он. – Ни один отец не выставляет себя в таком невыгодном свете перед сыновьями.
– Но это было в далеком прошлом, – сказал ему Колин. – Пора забыть дела давно минувших дней.
Герцог покачал головой.
– Все не так-то просто, – продолжал он. – Хочу, чтобы вы поняли. Я был почти разорен, видите ли, и окончательно разорился бы, если бы не отец Алесандры. Все, что мне досталось по наследству, и все, что мне удалось нажить, было в руках ростовщиков – заложено и перезаложено. Да, я был на грани разорения.
– И что же случилось? – спросил Кейн, когда отец замолчал.
– Бог послал мне Натаниэля. Довольно смутно припоминаю, что я однажды был в «Уайтсе», а потом только помню – уже дома. Мне сказали, я так напился, что свалился под стол. Когда я открыл глаза, надо мной стоял Натаниэль, и, Господи, он был в такой ярости! Мне было невыносимо худо: я хотел только одного – чтобы меня оставили в покое. Однако он не отставал от меня. Он мне пригрозил.
– Чем же? – спросил Кейн. Слушая отца, он забыл обо всем на свете и жадно ловил каждое слово герцога.
– Он сказал мне, что ты внизу, – сказал отец. – Ты был таким маленьким и беззащитным, и Натаниэль пригрозил, что приведет тебя ко мне, чтобы ты увидел, каким стал твой папочка. Нет нужды говорить, что его угроза отрезвила меня. Я бы скорее умер, чем позволил, чтобы ты увидел меня в таком унизительном состоянии.
Несколько минут никто не произносил ни слова. Кейн ничего не помнил о злополучном недуге своего отца.
– Сколько лет мне тогда было? – спросил он.
– Почти пять.
– Поскольку я был так мал, то вряд ли мог что-то запомнить, даже если и видел тебя в таком состоянии, – заметил он.
– Натаниэль знал, как сильно я тебя люблю, – сказал отец. – О да, он был умен, в этом ему нельзя было отказать. То был мой самый грозный час, хотя и стал поворотным моментом всей моей жизни.
– А что же стало с долгами? – спросил Колин. Отец улыбнулся. Как естественно для Колина задать такой вопрос! Его младший сын был самым практичным членом семейства и к тому же самым собранным.
– Натаниэль обошел всех ростовщиков. Им были скуплены все мои векселя. И через некоторое время я выпутался из долгов. Он попытался отдать векселя мне, но я отказался от такого великодушия и не позволил ему разорвать их. Хотел, чтобы они оставались у него до тех пор, пока я не смогу по ним расплатиться, Я даже настоял, чтобы на них начислялись проценты.
– И долг был выплачен? – спросил Кейн.
