горлышка. На женских урнах часто изображены ожерелья в виде рядов горизонтальных и вертикальных линий, а на задней поверхности – резной орнамент. Они имитируют плоские ожерелья, которые были обнаружены в Померании и восточнопрусских погребениях. Иногда на горлышки наносили ряды точек, изображающих стеклянные или янтарные бусины. На корпус нанесены изображения больших булавок с головками в виде колец или гребней с левой или правой стороны тулова урны. Видимо, в них хранился прах женщин. Урны, богато украшенные символическими сценами, были характерны для мужских погребений.
Все урны закрыты крышками с отверстиями и солярным орнаментом, мотивы которого четко делятся на две группы: к первой относят орнаменты с натуралистическими мотивами, ко второй – изображения людей, лошадей, повозок, щитов, копий, дисков на стелах, солнца, елей и другие геометрические узоры и фигуры. Самые интересные символические сцены найдены на урнах из Восточной Померании и особенно из района Данцига. Четко выраженный местный стиль указывает на то, что скорее всего они изготавливались одной и той же группой племен. Лицевые урны с Земландского полуострова и с запада Мазурии изредка украшались геометрическим узором и символическими сценами, без какого-либо орнамента.
Общие особенности символики лицевых урн позволяют соотнести их с южноскандинавской резьбой по камню конца бронзового и начала железного века и изделиями из долины Камони, севера Италии. Бронзовые сосуды, лезвия, оружие и глиняные фигурки этого времени распространены по всей территории от Италии до Северной Европы.
Изображение солнца чаще всего встречается на крышках урн, оно окружено звездами или лошадьми. Тяжелые овальные диски украшаются линиями и точками – это солнце с лучами, расположенное между двумя фигурками. Всадники, держащие в руках копья, и повозки, запряженные двумя лошадьми, а также два перекрещивающихся копья (рис. 21).
Лучшие изображения обнаружены на урнах из Грабова и Старогарда, к западу от низовьев Вислы. Возможно, эти фигуры изображают богов неба и солнца с их атрибутами: лошадьми, рогатыми животными, топорами и копьями, но нет реалистического воспроизведения сцен охоты или похорон.
Изображения всегда выполнены прямыми линиями, обрамленными точками или короткими штрихами. Человеческие фигуры или животные схематичны, люди на грабовских урнах напоминают тех, что бывают на пряниках: с расставленными ногами и разведенными руками, головами в виде кругов, усыпанных точками. Человек на грабовской урне с копьем, длинношеий, руки едва намечены, всадник на спине лошади лишен ног, руки разведены. Одни фигуры похожи на детские рисунки, а другие отличаются большей пластичностью.
Возможно, урны для знаменитых людей украшались более умелыми мастерами. Лицевые урны отражают древнее представление о том, что умерший продолжает существовать в своем изображении, которое должно сохранять его черты. На лицевых урнах мы не находим одинаковых изображений, орнаментов или символов, практически нет двух похожих. Каждая из них точно соответствует личным качествам и общественному положению умершего, и именно поэтому урны представляют большой интерес. Возможно, описанная выше урна из Грабова принадлежала вождю, тогда как остальные практически не украшены.
Другая особенность грабовских урн заключается в том, что символические сцены занимают только верхнюю треть урны, а оставшаяся поверхность заполнена вертикальными линиями, поверх которых нанесено от 4 до 9 диагональных. Возможно, они изображают плащ из шкур животных.
По этим и другим урнам мы можем установить, что вожди и другие важные лица племени носили специально сшитые плащи, украшенные символическими изображениями. Существование кожаных плащей и накидок подтверждается находками, сохранившимися в погребениях на болотистой местности. К времени лицевых урн относится хорошо сохранившееся тело 12– или 14-летней девочки, найденное в 1939 году в гробнице близ Остроде, запад Мазурии (Восточная Пруссия), возможно принесенной в жертву. Ее тело завернуто в плащ, сшитый из четырех бараньих шкур, шерстью внутрь, швы очень хорошо обработаны. К верхней части пришит капюшон, складки и потертости на шкурках показывают, что плащ несколько раз ремонтировался, к плащу на вязаном шнуре прикреплен костяной гребень, похожий на изображения с лицевых урн. Это погребение особенно интересно тем, что подтверждает: кроме обычной кремации умерших, в болотистых местах совершались и ингумационные погребения, хорошо известные в германской культуре. В кишечнике девочки обнаружены остатки мяса, жира, муки и пыльца диких растений.
Пока западные балты спокойно жили в течение периода лицевых урн, Центральная Европа испытала новые вторжения скифов. Следы скифских набегов в VI и V веках до н. э. были найдены на западе и юге Польши, на востоке Германии, в Чехословакии и на западе Украины. Более чем в 50 поселениях обнаружены типичные скифские наконечники стрел, удила, мечи и украшения. Много скифских наконечников найдено в лужицких укреплениях, что указывает на постоянные нападения с востока. Укрепления лужичан показывают, что их культура находилась на грани уничтожения. Добравшись до южной границы западнобалтийских земель, скифы прекратили движение на север. Только в Восточной Пруссии и Южной Литве были обнаружены единичные наконечники скифского типа. За исключением некоторых наконечников скифского типа, найденных в Восточной Пруссии и Северной Литве, присутствие скифов у нас ничем не подтверждается.
Возможно, цепочка западнобалтийских укреплений в Северной Польше и Юго-Восточной Пруссии была построена для сопротивления скифскому вторжению с юга.
Тщательно построенные укрепления располагались на островах или озерных протоках. Такое укрепленное поселение на столбах было найдено на озере Арис в Восточной Пруссии. Его окружало несколько рядов деревянных столбов, и хотя дома не сохранились, но видно, что оборонительная стена была такая же, как в лужицких укреплениях в Бискупине. В настоящее время известно около двадцати укрепленных поселений вдоль нижнего течения Вислы в Мазурии и на Земланде. Археологические раскопки датированы VI и VII веками. Эти укрепленные поселения располагались на стратегически важных возвышенностях и с двух сторон окружены водой. Обычно такие поселения были огорожены земляным валом высотой 2–3 м и шириной около 10 м, усилены вертикально и горизонтально расположенными бревнами, а иногда и каменными стенами с площадками для стрелков. Интересно поселение V–IV веков, раскопанное близ местечка Старжиково Мале в низовьях Вислы. Состоящее из восьми домов и нескольких дополнительных строений типа амбаров и конюшен, оно располагалось на полуострове, укрепленном двумя каменными насыпями и еще двумя рядами столбов и деревянных башен около главного въезда. Прямоугольные жилища с очагом располагались концентрическими кругами. Возможно, последнее принадлежало вождю или старейшине. Все дома маленькие, размером 5 ? 3 м, а некоторые чуть больше – 8 ? 5 м. По этому и другим поселениям видно, что они были небольшими, на 40–60 человек. По размерам и характеру укреплений они соответствуют раннему бронзовому и железному векам и напоминают центральноевропейские поселения эпохи лицевых урн.
Проникновение скифов в северную часть Европы было кратковременным. С IV века до н. э. следы скифов отсутствуют, и, возможно, будущие раскопки помогут установить причину, по которой они не продвинулись в Западную Балтию. Пока ясно одно: люди культуры лицевых урн успешно сопротивлялись власти скифов и даже продвинулись к югу, ибо территория распространения их культуры охватывает весь бассейн Вислы в Польше и часть Западной Украины вплоть до верховьев Днестра на юге.
