поддержкой со стороны монополистических кругов широко использовались и штурмовые отряды, терроризировавшие собрания и митинги фёлькише. Под влиянием атак НСДАП в рядах фёлькише в 1927 г. начался разброд. На всех выборах местного масштаба они терпели значительные потери. Последний удар нанесли выборы в рейхстаг 1928 г., когда они не сумели завоевать ни одного мандата.
В борьбе против своих собратьев и недавних союзников нацисты не останавливались ни перед чем. Так, когда Г. Штрассер почувствовал себя задетым своим бывшим коллегой по руководству «Партией свободы» Грэфе, он ответил тому следующим образом: «Подобно свинье, барахтающейся в грязи клоаки, а затем разносящей эту мерзость повсюду и пачкающей все чистое, он копошится в своей газетенке... свидетельствуя о своей бесконечной низости, нечистоплотности, подлости и образе мыслей, достойном сутенера».
Взгляды Г. Штрассера на некоторые политические вопросы и особенно его намерения «покуситься» на программу НСДАП Побудило создателя пресловутой теории «процентного рабства» вмешаться. Федер сочинил донос на Штрассера, с которым обратился к Гитлеру, а копию (как в любой тоталитарной партии) направил в Комитет по разбирательству и улаживанию. К жалобе были приложены документы, долженствовавшие продемонстрировать его, Федера, дискриминацию организациями, входившими в «Рабочее содружество» Северо-Запада. Большого впечатления на Гитлера этот донос не оказал, ибо фюрер, в отличие от Федера, хорошо представлял себе значимость Штрассера для партии, особенно в ее тогдашней ситуации, и игнорировал «идейные» отклонения от «генеральной линии», в том числе в вопросе о политическом курсе НСДАП в отношении СССР (что особенно возмущало Федера). Гитлер полагал, что данный вопрос в той обстановке не слишком актуален для НСДАП.
Глава 4.
Мировой экономический кризис 1929–1933 гг. и генеральное наступление фашизма
Симптомы надвигающегося экономического кризиса были ощутимы в Германии уже во второй половине 1928 г. К середине 1929 г. рост промышленного производства прекратился, а затем кривая выпуска продукции пошла неуклонно вниз. Невиданными темпами стала расти безработица: к исходу 1929 г. число безработных даже по заведомо преуменьшенным данным составляло 3,4 млн человек.
Мы уже видели, как в начале 20-х годов наибольших результатов в завоевании сторонников фашистское движение добивалось благодаря народным бедствиям, резко усиливавшим массовое недовольство. Экономический кризис, начавшийся осенью 1929 г., не мог не пойти на пользу фашистам с их изощренной национальной и социальной демагогией. И хотя в течение 1929 г. кризис только начинал развертываться — главное было еще впереди, он уже принес НСДАП первые ощутимые успехи. Было и дополнительное обстоятельство, способствовавшее этому, — борьба вокруг нового репарационного плана, названного именем американского банкира Юнга. Заменив собой «план Дауэса», он отменяд иностранный контроль над некоторыми отраслями народного хозяйства и существенно ограничивал годовые платежи, но в то же время предусматривал, что они будут вноситься в течение нескольких десятков лет. Для правого лагеря это был удобный предлог, чтобы развернуть демагогическую кампанию небывалого размаха, направленную против существующего режима. Активнейшее участие принимала в ней нацистская партия, а возможность для этого ей предоставил архиреакционер и крупный капиталист Гугенберг, несколько ранее ставший во главе Национальной партии и повернувший ее деятельность в русло ожесточенной борьбы с республикой.
Гитлер был включен в состав комитета по проведению плебисцита против «плана Юнга», в распоряжение нацистов предоставили средства пропаганды, которыми располагал Гугенберг.
В прошлом Гугенберг был генеральным директором концерна Круппа — главного производителя тяжелого вооружения для германской армии, а в веймарские времена владельцем собственного гигантского концерна, в котором были объединены различные средства пропаганды: информационные агентства, многочисленные газеты и журналы, крупнейшая в Германии киностудия «Уфа» и др. Гугенберг входил в Национальную партию; он возглавлял наиболее реакционное крыло этой партии («умеренные» представители которой одно время входили в правительство Веймарской республики). Самые непримиримые круги крупного капитала и землевладельцы-латифундисты, мечтавшие о восстановлении монархии, во второй половине 20-х гг. усилили давление на лидеров Национальной партии в 1928 г. Гугенберг стал ее председателем. Это означало полную победу в ней тех сил, которые отвергали какой бы то ни было компромисс с республикой. Забегая вперед, напомним, что приход НСДАП к власти в 1933 г. стал возможным только благодаря тому, что Гугенберг согласился войти в правительство Гитлера, чтобы придать ему видимость коалиционного кабинета (что не помешало гитлеровцам еще в том же году избавиться от нежеланного союзника).
Одним из последствий прихода Гугенберга к руководству его партией было сближение последней с гитлеровской кликой. Ареной этого сближения и явилась кампания против принятия плана Юнга, развернувшаяся в 1929 г. В центре развернувшейся кампании находился плебисцит по вопросу о принятии (или непринятии) плана Юнга, инициатором которого явился военизированный союз «Стальной шлем», являвшийся в то время одной из наиболее крупных организаций реакции. О позициях, которые занимала эта организация, достаточное представление дает заявление, с которым «Стальной шлем» обратился к общественности незадолго до плебисцита: «Мы ненавидим всей душой нынешнюю государственную систему, ее форму и ее содержание, ее происхождение и существо. Мы ненавидим эту государственную систему потому, что в ней господствует парламентаризм, который делает невозможным какое-либо ответственное руководство Мы ненавидим эту систему, ибо она закрывает перспективу на освобождение нашего порабощенного отечества приобретение необходимого немецкого жизненного пространства на Востоке». Этот «призыв к ненависти» (он гораздо больше по величине) практически ничем не отличается от аналогичных документов НСДАП; отсюда их сплоченность в те месяцы, когда развернулась пропагандистская кампания, связанная с планом Юнга. Результат плебисцита был отрицательным — в 1929 г., до начала экономического кризиса население еще не попало в такую зависимость от националистической истерии, как это произошло спустя 2–3 года. Тем не менее для НСДАП эта кампания имела существенное значение, позволив фашистам широко использовать пропагандистские (и материальные) возможности, которыми располагала Национальная партия в лице ее председателя. Уже во время первой встречи Гитлера с Гугенбергом последний предложил фюреру финансовую поддержку и свои пропагандистские средства в обмен на отказ от словесных выступлений против крупного капитала (имевших, как мы знаем, демагогический характер). Сделка состоялась, и с того времени в кассу нацистской партии поступала 1/5 сумм, предоставлявшихся монополистическими объединениями в распоряжение Гугенберга, что составило 2 млн марок в год. Эти средства оказались нелишними не только в период борьбы против принятия плана Юнга, но и в последующие месяцы и годы, когда пропагандистская кампания НСДАП значительно расширилась и стала гораздо интенсивнее.
Вместе с тем многие местные организации НСДАП на свой страх и риск обращались к промышленникам с требованиями о материальной помощи. Вот что говорилось, например, в письме, разосланном в 1929 г. нацистами Шварценберга (на р. Заале): «Не секрет, что органы полиции неспособны оказать отпор близящейся большевистской волне. Отсюда просьба, с которой мы обращаемся к вам: поддержите наше движение материально».
На заседании депутатов рейхстага и ландтагов от НСДАП накануне Нюрнбергского съезда 1929 г. Гитлер заявил: «Союз с Национальной партией выгоден потому, что в этой борьбе мы сможем использовать их богатые денежные источники. Черпая из них, мы в то же время должны вести борьбу так, как если бы она была нашим и только нашим делом. Тогда плебисцит позволит нам вести нашу пропаганду за счет других».
Так нацисты и поступили. Их игра на националистических предрассудках никогда еще не достигала таких масштабов. Один из вымыслов, которыми они пользовались, сводился к утверждению, что в случае невыполнения Германией репарационных обязательств немецкая молодежь будет вывозиться для рабского труда в Сахару, на Северный и Южный полюсы (!). И подобного рода небылицам верили, особенно в сельской местности, ибо долголетняя общая националистическая пропаганда подготовила для этого почву,
