Наверх мы выходили быстро. На песчаном откосе Гаррет чувствовал себя уверенно, молча и напористо следуя за мной с рюкзаком и винтовкой на плече. Минут через пятнадцать мы подошли к седловине между двумя холмами. Навстречу подул ветер. Потом осторожно выдвинулись вперед — так, чтобы получить обзор. Ниже нас на ровной местности стояли пыльные лачуги и трейлеры лагеря Энджелс- лэндинг.
Мы укрылись за подходящей скалой, и Гаррет принялся изучать обстановку.
— Ничего, — сказал он. — Ни машин, ни движения. И никакого шевеления в постройках.
Все же, прежде чем оставить укрытие и выйти по направлению к лагерю, мы всматривались в пустыню еще пять минут. Ветер бил в лицо, ерошил волосы, и казалось, что солнце поджаривает нас со всех сторон. Если кто и наблюдал за нами, мы представляли отличную мишень.
Ближайшее строение представляло полуразвалившийся сарай. Внутри было пусто, если не считать загаженного пометом красного пикапа, давным-давно поставленного на прикол. Я с тревогой подняла глаза кверху. Под крышей висели сонные летучие мыши. Коснувшись оружия Гаррета, я осторожно подтолкнула его к выходу.
Оказавшись снаружи, Гаррет сказал:
— Лагерь покинули задолго до нападения на твой дом.
— У них есть другая нора. И мне кажется, стоит поискать ключи.
В поисках послания, следов или любого знака, оставленного Люком, мы обошли все трейлеры. Ничего. Наконец пришли к хибаре, в которой я побывала однажды. Грязные окна были завешены изнутри теплоотражающей пленкой.
Дверь была закрыта. В приклеенной на двери записке говорилось, что полиция произвела обыск на основании ордера.
— Попробуем через окно, — предложила я.
Со скрипом отошли заржавевшие решетки. К моему изумлению, рама открылась. Оттолкнув жалюзи, я пролезла в окно.
И тут же ткнулась во что-то холодное и металлическое. Убрав в сторону жалюзи, я увидела большой горизонтальный морозильник с прозрачным колпаком, вроде тех, что всегда стоят в магазинах. Внутри, покрытые инеем, навалом лежали банки консервов, лотки с замороженным мясом, сливки «Реди-уип» и тело Питера Вайоминга.
Пастор лежал под покровом из замерзших лилий, с бледным мертвым лицом и синими губами. Щетку стриженых волос покрыл густой белый иней. От испуга отскочив за жалюзи, я лоб в лоб столкнулась с Гарретом.
— Что за черт! — выругался он.
Стараясь не упасть, я вцепилась в его ружье.
— Ты говорила, они ждут его воскрешения?
— Да. Букмекеры называют такую ставку страховкой.
— Черт возьми… Как его не нашла полиция?
Я продолжала смотреть на пастора Пита.
— Они не могли его не заметить. И обязательно забрали бы труп с собой.
Гаррет приготовил ружье.
— «Оставшиеся» побывали здесь после обыска. И совсем недавно.
Пульс забился как бешеный. Я обошла морозильник стороной. Комната не изменилась с моего прошлого визита: обитая черной искусственной кожей мебель и летающие в затхлом воздухе хлопья пыли. Жара — теперь она казалась невыносимой. Под ногами скрипел деревянный пол.
Я прошла на кухню. Раковина была еще мокрой, и на стойке подсыхала посуда. В незапертой боковой двери торчал ключ. Снаружи по окну царапали чахлые ветви зацепившегося за солнечный экран перекати- поля. Заглянув в холодильник, я увидела запас низкокалорийных продуктов: пачки шоколадного пирожного с орехами и те же банки взбитых сливок «Реди-уип».
Из жилой комнаты меня позвал Гаррет:
— Эван, взгляни на это.
Наклонившись над морозильником, он ткнул пальцем в прилепленную к углу записку:
Помочь ему выйти.
Подать пирожное на блюдце.
Раскрыть окна и двери и ждать вознесения.
— Проверим, есть ли кто в спальне, и давай валить отсюда к черту. Клоуны недоделанные.
Пройдя несколько шагов, я вдруг услышала необычный звук и застыла на месте. Медленно повернув голову, я взглянула на пастора Пита. Сердце сильно забилось, и мне, ей-богу, показалось, что вздрогнул лежавший в морозильнике Вайоминг.
— Гаррет…
Он обернулся. Теперь скрип слышали мы оба — словно кто-то крался по деревянному настилу.
— Это под полом, — сказал Гаррет.
Отпрянув от морозильника, он направил ружье в пол, держа палец на спуске. Меня бросило в жар.
Снова тот же звук. Я показала на центр пола, и Гаррет тут же нацелил «винчестер» в эту точку. Все, что приходило на ум, — это сцена из «Чужих», в которой они проламываются сквозь пол, хватая героя в исполнении Билла Пэкстона. Отступив к стене, я подала Гаррету знак сделать то же самое.
— Угол огня, Гаррет.
Если в подполе кто-то был, то скорее всего он выстрелил бы вертикально вверх. Гаррет отошел к стене, поудобнее приложившись к оружию. Он вопросительно посмотрел на меня, потом громко крикнул:
— Выходите! Вы окружены.
Ветер звучно громыхнул оконным экраном.
— Мы вооружены. Выходите с поднятыми руками.
Ничего.
— Мое терпение заканчивается.
Подняв ружье, Гаррет выстрелил в потолок.
Меня оглушило. На пол посыпалась штукатурка.
Гаррет снова опустил ружье вниз. Скрип стал более отчетливым и переместился в сторону.
— Движется. По-моему, в направлении окна, — сказала я.
Гаррет гаркнул в пол:
— Мы за тобой следим. Выходи! Давай же, или буду стрелять.
Пол напротив морозильника начал подниматься.
— Господи Боже… — пробормотала я.
Из-под пола выросла фигура человека. Держа ружье наперевес, Гаррет обрушился на нее. Он действовал решительно.
— На колени! Давай, давай…
— Не стреляйте!
Подняв руки над головой, наверх из тесного подполья карабкалась Глори.
Брайан вскинул голову. Затем переспросил, как бы не веря в услышанное:
— Истребитель?
— Ты должен предоставить в наше распоряжение один «F-18» с полной боевой загрузкой. Ракеты «Сайдуиндер», противорадарные ракеты «Шрайк», химические или биологические боеголовки, бомбы объемного взрыва.
— Это шутка?
— Я не шучу.
