— Теперь уже не важно. Все равно я его с собой беру…
— Гм… Ну, значит, нет худа без добра. Там от него пользы больше чем от целого отделения будет. Погоди, но у него, помнится, жена беременная? Может, не стоит Андрею так рисковать?
— Убили Машу…
— Ах ты, Господи… — Стеклов как-то невнятно повел рукой, словно положил крестное знамение. — Проклятая война… Тогда, да. Тогда ему обязательно нужно с тобой идти. Если кто и сможет обуздать его характер, то только ты, Коля. Очень уж взрывной парень. Но ты не ответил на поставленный вопрос. Что с пополнением?
— Отобрал шестерых, не считая Малышева. Один из наших, полковая разведка. Остальные — диверсионного опыта не имеют, но все офицеры и в отличной физической форме. Асов разведки я из них за сутки не сделаю, но для одного рейда вполне пригодны.
— Малышев, как я понимаю, возглавит одну группу, а кого поставишь на вторую?
— Сам. Теперь, когда со мной Андрей, вопрос общего руководства снимается. Будем работать параллельно.
— Командиру виднее… — кивнул Стеклов. — Радисток тебе тоже уже отобрали. Зайдешь к майору Дюжевой. Ирина Игоревна в курсе. Но тут вот какое дело… Кушай, кушай. Я буду вслух рассуждать, а ты, Николай, кумекай, возможно пригодится информация…
Стеклов умолк на пару минут, с силой растирая виски, потом нашел глазами какой-то, заметный только ему, ориентир на противоположной, чисто выбеленной стене, впился в него взглядом и негромко заговорил. Неспешно выбирая нужные слова из обилия тревожных мыслей.
— Чем дольше я размышляю над этой ситуацией, тем больше она мне не нравится… По нашим сведеньям, эвакуация спецгруза поручена некоему оберштандартенфюреру Штейнглицу. Выученику самого Канариса. Вот я и думаю: уж не захотел ли Абвер поиграть с нами в парадоксы? Когда-то адмирал был большой любитель подобных затей. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем…
— Ну, смотри… Если ты узнаешь о враге нечто важное, к примеру: где находиться его самое уязвимое место, то преимущество у тебя, верно?
— Естественно.
— Но, если врагу об этом тоже известно, то преимущество возвращается к нему. Эта ситуация называется парадоксом первого уровня.
— Никакого парадокса нет, — не согласился Корнеев. — Все логично. Владея такой информацией, любой грамотный командир, устроит врагу в этом месте ловушку. Приманит видимой слабостью и ударит из засады.
— О терминологии спорить не будем. Надо ж психологам от какого-то этапа начинать отсчет. Усложним ситуацию и перейдем на второй уровень… Тебе тоже известно, что враг знает, что ты знаешь. У кого преимущество?
— У меня. Я смогу просчитать возможность ловушки и не попаду в засаду.
— Верно. А теперь еще больше запутаем задачу. Уровень третий! Враг знает, что ты знаешь, что враг знает, что ты знаешь… Чье преимущество?
— Трудно сказать, — призадумался Корнеев, все еще не понимая, куда клонит полковник. — Зная, что я не пойду в ловушку, он может не прикрывать свое слабое место, а устроить засаду где-то еще. Но, с другой стороны, а вдруг я не настолько умен, и все-таки полезу именно туда?
— И опять ты прав, Николай. В парадоксе третьего уровня уже появляются варианты. Но, их пока еще немного, и можно даже пытаться просчитывать ход событий. А что будет, когда командир или аналитик столкнется с парадоксом четвертого уровня и выше?
— Кошмар и сумасшествие.
— Нет, Николай. Психология в таких случаях рекомендует отбросить логику и обратиться к интуиции. А что такое интуиция командира? Это его собственный боевой опыт.
Корнеев кивнул и уточнил:
— Разрешите спросить, Михаил Иванович, какое конкретно отношение все изложенное имеет к нашему случаю? Или вторая информация о том, что обнаруженный склад подставной, на самом деле дезинформация, и сырье для сверхбомбы все-таки находиться именно там, куда мы идем, делая вид, что поверили в обман?
— Я вижу, Николай, ты уловил суть. А теперь, давай разберем ситуацию по шагам. Вот как, по моему теперешнему мнению разворачивались события. Первое — в ближнем немецком тылу застряло невероятно важное для создания сверхбомбы сырье. Немцы не успевают вывезти его в тыл и, чтобы выиграть время, предпринимают попытку направить нашу разведку на ложный след. Второе — с этой целью, под видом подставного объекта, оберштурмбанфюрер Штейнглиц указывают нам на место расположения настоящего склада. Рассчитывая, что мы примем его правила игры и отправим к ложной цели заведомо слабую, отвлекающую группу. А все силы направим в тот район поиска, который посчитаем настоящим. И очень надеясь, что, пока будет длиться вся эта 'угадай-ка', мы не станем бомбить неразведанные цели. Что ему, собственно, и нужно. Выиграть время для эвакуации.
— Как-то слишком уж замысловато, — хмыкнул Корнеев. — А если и в самом деле, не решать все эти немецкие ребусы, а разбомбить обе цели к чертовой матери? Как считаете, товарищ полковник?
— Считаю… — угрюмо проворчал полковник, отводя взгляд. — Вот именно, другие воюют, жизнью рискуют, а я только считаю. После войны, наверно, не смогу притронуться к логарифмической линейке.
— Ну, это вы зря. Благодаря вам, Михаил Иванович, мы малой кровью обходимся.
— Но все же, кровью. Я вот думаю иногда: а какова цена ошибки? Сколько смертей можно было бы избежать, если б считал не профессор Стеклов, а, к примеру, академик Павловский?
— А сколько людей смогло бы вернуться из рейда, если б их повел не я, а Малышев? Бросьте, профессор. Это война, и каждый делает все что может и именно там, куда его направила Родина. Но, это вы лучше меня знаете, а под прикрытием притворной истерики просто ушли от ответа.
— Нельзя бомбить… — насупился полковник. — Получен приказ, попытаться захватить стратегически важное сырье. И уничтожить его разрешается только в самом крайнем случае…
— Понятно. Собственно, ничего нового вы мне не сказали. Все, как обычно. Живем, почти как в сказке: 'Пойди туда — сам знаешь куда, найди то — сам знаешь что…'. Разрешите выполнять?
— Подожди. Возможно мы зря усложняем, и никакой Абвер с нами не играет. Но, если я не ошибся, Николай, то к объекту вы пройдете как по ковровой дорожке. Немцу очень надо, чтобы группа дошла до подставного объекта. Уж чем он там будет тебя убеждать, что цель ложная, я не знаю, но что до места назначения проведет разведчиков без сучка и задоринки — и к гадалке не ходить. Это и будет знак, что мы их прокачали верно. Но, в любом случае, я могу предположить, что пока ты не выйдешь в эфир и не доложишь результаты разведки, вас не тронут. А вот потом, майор Корнеев, начнется настоящая охота… Но, я все же придумал, как дать тебе фору. Получив сообщение, штаб потребует от командира группы подтвердить сведения лично, через сорок минут… Естественно, никакого подтверждения не надо. Это твой единственный шанс, Николай. И еще, так сказать авансом, а документы оформят позже… Тем более, что на всех отобранных тобой штрафников комбат уже пишет представление. Поэтому, не думаю, что будет слишком большим нарушением, если до рейда они походят в прежних званиях.
— Спасибо, Михаил Иванович, — Корнеев искренне обрадовался. — Бодрость духа, половина успеха…
— Не надо банальностей, Коля, — остановил его профессор. — Мы сами все про себя хорошо знаем. Заболтался и чуть не забыл… Во избежание утечки информации, а также, для пущего правдоподобия, об истинной цели вашей группы, знает очень ограниченный круг лиц. Подчеркиваю: очень ограниченный! Но, все службы получили приказ о содействии, без лишних вопросов. Ну, а если кто станет особо интересоваться: куда идете, да зачем? Бери на заметку и направляй за ответами к генералу. Игорь Валентинович оч-чень внимателен к излишне любопытным.
— Хорошо, и все же я не понимаю: почему фрицы тянут? Ведь, вместо всей этой катавасии, они уже сто раз могли перевезти важный груз куда угодно.
— Там, где в логику вмешивается политика, Николай, не ищи разумных объяснений… —
