– Здравствуй, дорогая!
– И ты тут? – не удивилась и не испугалась девица.
– И я, – согласился Железнов.
– Тебе не повезло. Денег у меня нет.
– Не заплатили? – удивился Глеб.
– Заплатили, – всхлипнула девчонка. По-детски как-то, беззащитно, несоответственно профессии. Остановилась и приподняла край юбчонки. Под ней было три черно-красных небольших пятна с синюшными ободками.
– За что? – мрачнея, спросил Железнов.
– Было бы за что, вообще бы убили, – улыбнулась сквозь слезы жертва. – Такая у него любовь.
– А как же ваша охрана?
– Никак. Это наш юрист, – сказала она и осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.
– Зачем поехала, если он псих?
– Девочки говорили, я не верила, – вздохнула девчонка. – Он всегда такой вежливый. – И вытерла прямо рукавом глаза.
– Ладно, пошли, сходим к твоему юристу, – сказал Глеб.
– Ты что, спятил? – искренне ужаснулась та.
– Тебе его жалко? – неприятно улыбнулся Железнов.
– Мне тебя жалко, – ответила девчонка. – И себя, – уже тише добавила она.
– А чего бы тебе не уволиться? – внезапно повеселел Глеб. – Ты же не по КЗОТу трудишься?
– И куда я денусь? – как будто саму себя спросила девчонка.
– Но откуда-то ты же взялась?
– С Урала, – машинально ответила та.
– Вот туда и денешься.
– Мама была бы рада, – вдруг мечтательно сказала она.
– Ну вот и порадуй ее.
– Она думает, я здесь в училище учусь. Медицинском.
– Ерунда все это, – прервал беседу Глеб. – Скажешь – выперли. В детали не посвящай.
– Пошел ты к черту! – вышла из счастливого сна его собеседница. – Все вы жалостливые!
Но Глеб пошел вовсе не к черту, а к подъезду, в котором жил юрист с сексуально- садистскими наклонностями. За ним, как маленький щенок на поводке, потянулась спутница. Идти ей в подъезд, конечно, не хотелось, ну да никто ее и не спрашивал.
Вышли минут через десять.
Если раньше девчонка была напугана, то теперь просто голову от страха потеряла и, похоже, Железнова боялась не меньше, чем своих бандитов.
– А он не умрет? – уже в машине спросила она.
– Нет, – ответил Глеб. – Размножаться только затруднительно будет. Ну да ему и не следует размножаться.
– Ты псих, да?
– Тут все психи! – неожиданно разозлился Железнов. – Чего тебя здесь держало? Работа нравится?
– А куда мне деваться? У меня даже паспорта нет.
– А где он?
– У «мамочки».
– Поехали к «мамочке».
– Ты точно спятил, – прошептала она.
А Глебу вдруг стало весело. Вот и изменилась его жизнь. Резко.
После таких подвигов лучше здесь не оставаться. Тем более если впереди еще визит к «мамочке».
Судьба распорядилась без его ведома, и это гораздо легче, чем принимать серьезные решения самостоятельно.
– А звать-то тебя как? – наконец спросил он, пристегивая ремень.
– Анюта. А тебя?
– А меня Глеб.
– Очень приятно, – вдруг манерно сказала Аня. Глебу стало смешно. Она немножко обиделась и замолчала.
Операция по изъятию паспорта обошлась без рукоприкладства. «Мамочка», много чего повидавшая в своей многотрудной жизни, только головой покачала.
– Смотри, девка, – многозначительно сказала она на прощание. Без угрозы, скорее – с сочувствием.
– А дальше что? – уже в машине спросила Аня.
– Хороший вопрос, – одобрил Глеб.
– Твой номер они срисовали. Все менты – их. Втравил ты меня, – снова приготовилась плакать девчонка.
– Хочешь – вернись. Сдашь меня – может, простят.
Аня зло посмотрела на своего непрошеного освободителя и замолчала. Всю дорогу до Антона оглядывалась назад, впрочем стараясь делать это незаметно.
Они приехали к дому Безрукова, поднялись в квартиру.
Хозяин уже принял «по первенькой», но был еще вполне вменяем.
Услышав новости, не обрадовался.
– Я хоть и старый, а жить хочется, – честно заметил он.
Глеб успокоил бывшего директора:
– Не волнуйся. Мы через двадцать минут уезжаем.
– Куда? – поинтересовалась Анюта.
– К твоей маме, – сказал Железнов.
Решение пришло просто и естественно. Он отвезет Аню к маме, а себя – в Синдеевку. Между ними всего-то километров триста-четыреста. Для бешеной собаки не крюк.
Что будет после – сказать трудно. Да и не хочется сейчас думать о том, что будет после. Достаточно, что цели на ближайшие дни определены.
Допили чай, распрощались с Безруковым.
Тот расчувствовался. На прощание подарил Глебу теплейшую охотничью доху-овчину. А Анюте – маленькое зеркальце в серебряном ободочке: недосмотр прежней жены.
– Вы поосторожнее, – сказал он. – Эти парни такого не прощают.
– Сошедший с небес змей не боится, – пафосно заявил Глеб. Сам от себя не ожидал.
У двери на лестницу расцеловались, и отъезжающие поспешили занять свои места.
– Это ты – сошедший с небес? – спросила уже в машине Анюта.
– Я, – ответил он.
– Почему?
– Как-нибудь расскажу. Потом, не сейчас.
Аня обиженно фыркнула и отвернулась к окошку.
А еще через сорок минут, обойдя на всякий случай тайными тропами выездные посты, машина уже неслась на восток.
Анюта была явно довольна, хоть и отчаянно боялась бывших работодателей. Запах свободы пьянил девчонкины ноздри.
Доволен был и Глеб. Все впереди – в непонятке. Но уже не так безысходно.
Теперь пассажир действительно сошел.
9
В Синдеевку Глеб поначалу не попал. Равно как и вроде наметившийся роман с Анютой не разродился даже случайной дорожной связью.
Наметился он еще возле дома, где акт любви бандитского юриста сопровождался сигаретными
