– Есть еще что-то?
– Да. Сны.
Он склонился ко мне и резко спросил:
– Какие сны?
– Сны о битвах… сны о пирах… сны о войне против желтокожих людей, о поле битвы на берегу реки, о стрелах, тучами летящих над головой… о рукопашной, в которой я сражался большим молотом с человеком, похожим на меня… сны о городах с башнями, по которым я проезжал, и о белых голубоглазых женщинах, которые бросали под ноги моего коня гирлянды цветов… Когда я просыпаюсь, сны быстро забываются. Но я всегда знаю, что когда я их вижу, они ясные, четкие, реальные, как сама жизнь…
– Ты по снам узнал, что женщина-волчица ведьма?
– Если это и так, то я не помню. Я только знаю, что вдруг узнал ее, – вернее, та моя часть узнала.
Джим некоторое время сидел молча.
– Лейф, – спросил он, – в этих снах ты принимал участие в службе Калкру? Имел какое-нибудь отношение к поклонению ему?
– Уверен, что нет. Клянусь Богом, я бы помнил! Мне не снился даже храм в Гоби.
Он кивнул, как будто я подтвердил какую-то его мысль; потом молчал так долго, что я занервничал.
– Ну, старый лекарь Тсалаги, каков диагноз? Перевоплощение, одержимость демонами, или я просто спятил?
– Лейф, а до Гоби тебе снились эти сны?
– Нет.
– Ну… я пытался рассуждать, как Барр, и добавил кое-что из своего серого вещества. Вот результат. Я думаю, что причина всего, что ты испытал, старый жрец. Он взял тебя под контроль, когда ты увидел, как едешь к храму Калкру, но не стал входить в него. Ты не знаешь, что еще он мог внушить тебе тогда и потом заставил забыть, когда ты придешь в себя. Это просто для гипнотизера. Но у него была и другая возможность. Когда ты спал той ночью. Откуда ты знаешь, что он не пришел к тебе и не начал внушение? Очевидно, он хотел, чтобы ты поверил, что ты – Двайану. хотел, чтобы ты «вспомнил» – но в его распоряжении был лишь один урок, и он не хотел, чтобы ты помнил о Калкру. Это объясняет, почему тебе снятся великолепие, и слава, и вообще приятные вещи. Но ничего неприятного. Старик был умен, ты сам об этом говорил. Он достаточно разобрался в твоей психологии, чтобы понять, что на определенном этапе ритуала ты запротестуешь, поэтому он крепко связал тебя. Немедленно начало действовать постгипнотическое внушение. Ты не мог ничего сделать. Хотя твое сознание бодрствовало, оно не контролировало твою волю. Я думаю, так бы рассудил Барр. Дьявол, да ведь это же можно было проделать с помощью наркотиков. Вовсе не нужно обращаться к переселению душ или к демонам и к прочей средневековой чепухе для объяснений.
– Да, – с надеждой, но и с сомнением сказал я. – А как же ведьма?
– Ты видел похожую в своих снах, но забыл. Я думаю, что мое объяснение верно. И это, Лейф, беспокоит меня.
– Я тебя не понимаю.
– Не понимаешь? Подумай. Если все загадки объясняются внушением старого жреца, что еще он внушил тебе? Ясно, что он что-то знал об этом месте. Предположим, он предвидел, что ты его отыщешь. Что ты тут станешь делать? Что бы это ни было, готов поклясться, что он поместил его глубоко в твое подсознание. Ну, и что же ты станешь делать, когда ближе познакомишься с рыжеволосой ведьмой и теми несколькими счастливыми джентльменами, которые разделяют с ней этот земной рай? У меня нет ни малейшего представления, и у тебя тоже. И если тут не о чем беспокоиться, скажи, о чем же есть. Пошли, пора спать.
Мы пошли в палатку. Мы уже заходили в нее с Эвали. Тогда тут было пусто, только у стены лежала груда шкур и шелка. Теперь таких груд стало две. Мы в полутьме разделись и легли. Я посмотрел на часы.
– Десять часов, – сказал я. – Сколько месяцев прошло с утра?
– Не меньше шести. Если будешь мешать спать, я тебя убью. Я устал.
Я тоже устал; тем не менее я долго лежал, рассуждая. Я не был убежден разъяснениями Джима, какими правдоподобными они бы ни казались. И не верил, что проспал много столетий в каком-то внепространственном аду. Не верил я и в то, что был когда-то древним Двайану. Существовало и третье объяснение, которое нравилось мне не больше первых двух. У него тоже масса неприятных последствий.
Недавно знаменитый американский физик и психолог объявил о своем открытии: средний человек использует только десятую часть своего мозга; ученые в целом согласились, что это так. Самые глубокие мыслители, разносторонние гении, как Леонардо да Винчи или Микеланджело, могли использовать чуть больше. Всякий человек, который сумел бы воспользоваться всем своим мозгом, правил бы миром, – но, вероятно, он не захотел бы. В человеческом черепе располагается вселенная, исследованная едва на одну пятую часть.
И что же находится в этой terra incognita – неисследованных восьми десятых?
Там, например, может находиться склад памяти предков, памяти, уходящей в прошлое вплоть до покрытых шерстью обезьяноподобных первобытных людей, и даже дальше, до тех созданий с плавниками, которые выбрались из древних морей и начали свой путь к человеку, и еще дальше, к тем, что сражались и размножались в парящих океанах, когда рождались континенты.
Миллионы и миллионы лет памяти! Какой резервуар знаний, если бы человек смог зачерпнуть из него!
В этом нет ничего невероятного: физическая память расы может содержаться всего в двух клетках, с которых начинается цикл рождения. В них заключена вся информация о человеческом теле – о мозге и нервах, о мышцах, костях и крови. В них и те особенности, которые мы называем наследственными, – семейное сходство, сходство не только лица и тела, но и мысли, привычки, эмоции, реакции на окружающее:
