которых она видела прежде всего в лице враждебных Германии Франции и Польши. Была предпринята политическая попытка в одночасье предать забвению весь рапалльский период взаимоотношений. Германия стала однозначно рассматриваться в качестве врага. Основной максимой внешнеполитических действий Москвы в отношении Германии в течение всего последующего периода (1933–1939 гг.) вплоть до мая 1939 г. стал принцип «Враг моего врага — мой друг». В итоге германофилы в руководстве Советского Союза попали в двусмысленное положение, и это при том, что большинство их германских коллег занимали руководящие посты вплоть до 1938 г., когда Гитлер провел основательную чистку германского генералитета.
Теперь, пожалуй, очевидно, что лидеры СССР рассматривали военное сотрудничество как основу рапалльской Политики, но очевидно и то, что Германия использовала его в качестве сильнейшего козыря для оказания давления на Францию и Англию. Опираясь на «особые отношения» с Москвой, Берлин последовательно восстанавливал свой статус великой державы, постепенно добившись отмены всех ограничений Версальского договора и вступлений на равных в Лигу Наций. В той же степени за счет «особых отношений» с Берлином крепла и усиливалась Москва, дружбы с которой со временем стали искать и другие державы. Таким образом, именно военное точнее, военно-политическое сотрудничество начавшееся в период польско-советской войны, являлось основной, «истинной» опорой рапалльской политики, вокруг которой, тщательно ее оберегая, и группировались все политические и экономические взаимоотношения СССР и Германии.
Но военные отношения не закончились в 1933 г. И не случайно германский военный атташе Хартман в сентябре 1933 г. употребил формулировку, что закончился период советско-германского военного сотрудничества «в его нынешних формах». Оно продолжалось и в «пострапалльский» период. Сохранились и поддерживались официальные контакты офицеров РККА с офицерами райхсвера, в Германии по- прежнему осуществлялись закупки военных образцов и лицензий.
И далеко не случайно в мире с затаенным дыханием следили за развитием советско-германского диалога в 1939–1941 гг., когда «пакт Молотова-Риббентропа», новая дружба, «реанимация Рапалло», казалось, неразрывно связали Москву и Берлин. И вновь сближение набирало обороты прежде всего по военной и военно-политической линии: ликвидация Польши, «дружба, скрепленная кровью», совместный парад в Бресте, передача военных секретов и технологий, поставки образцов вооружений, стратегического сырья.
Но и это еще не все. В германском справочнике «Вооружение мира» за 1935 г.[510] в разделе о СССР указывалось, что в Красной Армии имелись хорошие химвойска, неплохо была поставлена химическая разведка, защита от газов. Начиная с 1937 г. в специальных докладах абвера излагались исчерпывающие данные о состоянии химвойск РККА. Из них было ясно, что по основным показателям, организации и структуре эти войска не уступали немецким. В докладах контрразведки вермахта, в т. ч. и уже в ходе Второй мировой войны, делался однозначный вывод о том, что по своему потенциалу Красная Армия была способна применить химическое оружие в полном объеме[511].
К началу Второй мировой войны германская армия также имела хорошо подготовленные, структурированные и вооруженные химвойска (моторизованные химические минометные полки, тяжелые артиллерийские дивизионы, батальоны, подразделения огнеметных танков). Словом, и вермахт был готов к ведению крупномасштабной войны с широким использованием химического оружия. Однако Гитлер так и не решился применить его в ходе второй мировой войны, в т. ч. и в самых критических для Германии ситуациях на восточном фронте. Гитлера скорее всего удержало от этого то обстоятельство, что он был хорошо осведомлен о неотвратимости ответных химических ударов по районам Германии. Можно предположить, что именно тогда и происходило эмпирическое становление «доктрины неотвратимого возмездия», впоследствии подкрепленной еще более разрушительным, ядерным оружием, доктрины, отказ от которой дается сегодня миру с таким тяжким трудом…
Список источников и литературы
фонд 17 (заседания Политбюро ЦК РКП/б/ — ВКП/б/),
фонд 76 (фонд Дзержинского),
фонд 299 (фонд Парвуса).
фонд 04 (фонд Чичерина),
фонд 05 (фонд Литвинова),
фонд 10 (фонд Крестинского),
фонд 059 (фонд подлинников),
фонд 082 (фонд референтуры по Германии),
фонд 0165 (фонд полпредства СССР в Германии).
фонд 4 (фонд Управления делами НКО СССР),
фонд 29 (фонд Управления ВВС СССР),
фонд 258 (фонд Управления Южной Мозырской группой Западного фронта/1920 г./),
фонд 25899 (фонд Управления Командующего всеми Вооруженными Силами на Украине и в Крыму/1920—1935 гг./),
фонд 31811 (фонд Управления по механизации и моторизации РККА),
фонд 31863 (фонд Главного управления по заграничному снабжению Центрального управления снабжения РККА),
фонд 33987 (фонд секретариата народного комиссара обороны СССР),
фонд 33988 (фонд секретариата 1-го заместителя народного комиссара обороны СССР),
фонд 33989 (фонд секретариата 2-го заместителя народного комиссара обороны СССР),
фонд 33991 (фонд Управления начальника вооружений РККА).
фонд Особый сектор.
фонд 308 (фонд трофейных документов).
Версальский мирный договор. Серия мирных договоров под редакцией Ю. В. Ключникова и А. Сабанина. — М.: Литиздат НКИД, 1925.
Второй Конгресс Коммунистического Интернационала, июль-август 1920 г. Стенографический отчет. — Петроград, 1924. — 682 с
Документы внешней политики СССР (ДВП ССР) т I–XV. — M.: Политиздат, 1957–1969.
Дух Рапалло. Советско-германские отношения 1925–1933. Екатеринбург Москва, 1997. — 286 с.
Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. (Сборник документов). — М.: Пресса, 1993. — 224 с.
Коминтерн и идея мировой революции. Документы. — М., 1998.
Конституция СССР и Конституция РСФСР. — Горький: Партиздат 1934 — 80 с.
Локарнская конференция 1925 г. — Документы. — М.: Госполитиздат 1959. - 512 с.
Лондонская конференция (16 июля — 16 августа 1924 г.). — М.: Изд-во Коммунистич. академии, 1925. — 102 с.
План Юнга и Гаагская конференция 1929–1930 гг. Документы и материалы. — М., 1931. - 240 с.
Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России 1925–1931. Москва,
