Час спустя компьютер доложил, что в трюме чисто. Это не означало, что мы уничтожили всех незваных гостей – им просто удалось скрыться в других частях корабля. Мозг корабля обнаружил крошечное отверстие, прогрызенное в одной из запорных заслонок в вентиляционной шахте между трюмом и соседней оранжереей. Ничего удивительного – даже если большинство нанитов были лишь миниатюрными танкерами для транспортировки яда, их сопровождал эскорт саперов, проделывавших ходы повсюду, где им хотелось пройти.
Сейчас наниты уже могли распространиться, словно пыль, по всей «Иве» или прятаться небольшими кучками там, где никто не мог бы их заметить. Сканеры корабля наверняка обнаружат нескольких незваных гостей, но невероятно трудно обшарить каждую частицу воздуха в поисках чего-то размером с вирус, особенно когда существа, которые ты пытаешься найти, запрограммированы на то, чтобы избегать поимки.
Лучшее, что я мог сделать, – это приказать мозгу корабля окружить защитным облаком ядовитые железы королевы на случай, если захватчики вернутся. Я не ожидал особой эффективности от своего распоряжения – проклятые маленькие воришки знали, что мы их преследуем. Но ведь что-то надо было делать, верно?
Я заснул прямо перед экраном, когда корабельный день начал клониться к закату. Когда я снова проснулся, моя рука разболелась не на шутку – следы от уколов стали ярко-красными и руку жгло, словно раскаленным железом. В конце концов я отправился в лазарет, где потратил полчаса, перебирая одно лекарство за другим и спрашивая компьютер: «От чего это?» Читать этикетки не имело никакого смысла – все они были написаны на особом языке врачей, словно специально изобретенном для того, чтобы обычные люди не могли их понять.
Наконец я нашел мазь – как сказал мозг корабля, противовоспалительную, – и похоже, это было именно то, что мне нужно. К тому времени я уже всерьез беспокоился, что моя рука распухла не просто из-за инфекции – под кожей могли оказаться наниты-«глаза» или истребители, которых занесло туда, пока они меня очищали. Возможно, истребители знали, что человеческим тканям вредить не следует, но, заметив вгрызающийся в меня «глаз», они вполне могли решить последовать за ним.
Впрочем, о подобных вещах не хочется думать чересчур долго.
На следующий день мне стало еще хуже. Рука распухла сильнее; я пытался обкладывать ее льдом, но вскоре уже не мог вынести боли от любого прикосновения к коже. Краснота начала подниматься по запястью и дальше, вдоль предплечья. Я подумал было о том, чтобы наложить жгут или что-то в этом роде, но это требовало немалого труда, а я невероятно устал. Кроме того, меня то и дело бросало в дрожь так, что стучали зубы. В конце концов я рухнул на капитанскую койку и поставил обогрев на максимум.
Меня тошнило, кружилась голова, я плохо соображал. Иногда мне казалось, будто я снова на Трояне, где целый год проболел некоей «желтушной чахоткой». Моя сестра приходила ко мне каждый день, тратя на меня свое время, несмотря на то что ей постоянно приходилось заниматься разрешением мелких кризисных ситуаций, которые могли привести к одной большой катастрофе. Годы спустя у меня порой возникала мысль о том, не являюсь ли я сам одной из причин гражданской войны – из-за того, что отрывал Сэм от ее работы, потому что подхватил какую-то инопланетную заразу. Я лежал в особом королевском госпитале, не в силах пошевелиться от слабости, в то время как мятежники заполоняли улицы…
Я пытался отвлечься от мрачных мыслей, но вскоре оказалось, что ни о чем другом думать не могу.
Время от времени мне начинало казаться, что в капитанской каюте есть еще кто-то и он пытается со мной заговорить. Сначала мне слышались голоса Саманты и королевы Истины, которые спрашивали, почему я их не спас. Потом их голоса сменились мужским, незнакомым мне, который говорил, что пора вставать, что я проспал достаточно долго и много людей пострадает, если я вскоре не приду в себя. Я решил было, что это мозг корабля пытается вырвать меня из лихорадки… если бы не маленький обрывок фразы, звучавший у меня в голове:
«Эдвард, прошу тебя. Невинность нуждается в нас. В нас обоих».
И это не был голос мозга корабля, поскольку компьютер «Ивы» вряд ли мог что-либо знать о Невинности. О ней не знал никто, кроме меня, Истины и еще нескольких, зверски убитых двадцать лет назад. Так что, похоже, это был голос моего воспаленного воображения.
Что ж… может быть, да, а может быть, и нет.
Два дня прошли в бреду и лихорадке. Потом я проснулся, и все закончилось. Голова была ясной, от лихорадки не осталось и следа. Даже прибавилось сил и аппетита. Но на капитанскую постель страшно было смотреть.
Пока я менял простыни, компьютер сделал официальный доклад о состоянии «Ивы». Большая часть слов не достигала моего разума – длинный перечень статистических данных, сведений о количестве топлива, энергии батарей и всего прочего, что, надо полагать, капитан должен был выслушивать ежедневно. Время от времени я кивал и говорил: «О, вот как?» Моя сестра велела мне так себя вести, когда я не понимал большую часть того, что говорит собеседник. Удивительно, но подобная проблема на самом деле возникает крайне редко. Как правило, люди говорят о вещах крайне малозначительных – просто, чтобы выговориться.
После того как доклад закончился, я хотел спросить: «Насколько подобное нормально и есть ли какие- либо серьезные повреждения?» Но если даже повреждения и были, я не знал, как их исправить, так что спрашивать вряд ли имело смысл. Саманта в свое время познакомила меня с золотым правилом дипломатии: «Никогда не задавай вопрос, если не хочешь услышать ответ». Так что вместо этого я потребовал, чтобы мне сообщили о результатах поисков нанитов-захватчиков. За три дня, прошедших со сражения в трюме, наши защитные облака уничтожили 143 стопроцентных нанита и еще 587 вероятных. Данные выглядели неутешительно, даже если вероятные наниты все были настоящими, что, скорее всего, не соответствовало действительности – просто неопознанные бактерии, которые истребители разорвали на куски по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть». Учитывая, что на корабле наверняка были миллионы нанитов, защита «Ивы» не слишком-то справлялась со своей задачей.
– Возможно, если бы поиск проводил
Неожиданно я задумался. А была ли это на самом деле инфекция? Нет – сейчас меня не тошнило и я не бредил, голова моя была достаточно ясной для того, чтобы понять, что произошло. На мою руку попала целая куча нанитов-«глаз», нанитов, накачанных ядом. Истребители разорвали этих нанитов на части, выплеснув на меня крошечные капельки яда. Что еще хуже, истребители основательно расцарапали во время схватки мою кожу, из-за чего яд проник в мою кровь.
То, что казалось мне инфекцией, на самом деле было микроскопической дозой яда. Хорошо, что его оказалось достаточно мало – большее количество могло меня попросту убить.
