Капитан Кроу посмотрел собеседнику прямо в глаза.
— Ладно, — сказал он. — Оставлять его я не собираюсь. Я считаю, что была совершена несправедливость, и хочу докопаться до истины.
И с этими словами он вышел. Через месяц, несмотря на все свое сопротивление, он был уволен из полиции.
Оплачивался труд офицера полиции не особенно щедро, и если человек был щепетилен и честен, у него было не так много возможностей отложить сколько-нибудь на черный день. Стояли времена депрессии, и эта проблема занимала у Кроу все время. Он хотел бы продолжать заниматься делом Луиса Гросса, но, с одной стороны, у него не было поддержки официальных властей, а с другой — времени. И он был очень счастлив, что наконец ему удалось получить работу на автомобильном заводе, и проводил у конвейера долгие часы.
Шли годы. Капитан Кроу вышел на пенсию и перебрался во Флориду. Затем он стал подумывать о лесах северного Мичигана, где наконец и приобрел этот скромный домик. Здесь он проводил летние месяцы, а зимние — во Флориде; летом он располагался в простом строении, затерянном в глубине лесов, а в остальное время в его распоряжении был непритязательный дом во Флориде, в котором он скромно и не мозоля глаза жил со своей женой, вдали от суматохи и цен зимнего курорта. На свою пенсию он жил небогато, но счастливо.
Но к тому времени мы уже, конечно, знали, что дело Гросса было сфальсифицировано от начала до конца. Мы начали ломать голову, над тем, где искать концы к нему и какими они могут быть, но не имели ни малейшего представления, как нам выйти на них.
Начали мы понимать и то, что неприятности не заставят себя ждать.
Мы с доктором Снайдером отправились в Хайленд-парк сфотографировать дом, в котором было совершено убийство и попытаться составить хоть какую-то логическую схему. Как только я расчехлил камеру, на нас сразу же обратили внимание, и мы почувствовали, что наш интерес встречает неприкрытую враждебность. Мы благополучно унесли ноги, но стало совершенно ясно, что некоторые влиятельные в этих местах люди не хотят, чтобы на дело Гросса кто-то обращал внимание.
Но к тому времени «Аргоси» уже начал публиковать относящиеся к делу факты и стало очевидно, что журнал собирается добраться до подлинной сути происшествия. Это, конечно, вызвало серьезное волнение в Хайленд-парке и в Детройте.
Детройтская «Таймс» опубликовала отчет о нашем расследовании и в стремлении получить собственную информацию обратилась к прокурору Джеральду О'Брайену с вопросом, что ему известно об этом деле; газета так же постаралась привлечь его внимание к работе, уже проделанной расследователями «Аргоси».
Именно тогда и произошел перелом в ходе дела, которого ждал рабби Сперка.
Буквально в каждом деле, которое нам приходилось расследовать, мы встречали пассивное или активное противодействие прокуратуры. Большей частью противодействие это сказывалось в закулисной деятельности. Оно, в частности, заключалось в том, что в нужное время нужному лицу, обладающему реальной политической властью, то и дело шепотком сообщали на ухо определенные сведения. Этот закулисный саботаж приводил к тому, что мы нередко наталкивались на холодность и равнодушие официальных инстанций.
В Детройте же ситуация была совершенно другой.
Прокурор Джеральд О'Брайен, с которым позже нам довелось познакомиться, был могучий боец, как говорится, с увесистыми кулаками, который с большой охотой отправлял за решетку преступников и прилагал не меньше стараний, чтобы невиновный был освобожден.
Услышав от репортеров сообщение о нашей деятельности, он встревожился и взял это себе на заметку.
— Если есть хоть малейший намек на то, что Луис Гросс был осужден по сфабрикованному обвинению,— сказал О'Брайен, — моя служба докопается до истины. Если журнал «Аргоси» предполагает вести расследование дела, я включусь в него и сделаю все, что в моих силах, чтобы довести его до конца. Я тут же приступаю к расследованию.
Джеральд О'Брайен оказался достойным своих слов. Вызвав к себе двух своих лучших следователей, он дал им задание, оставив все остальное, начать расследование в связи с делом Луиса Гросса и убийством Мортадо Абрахама.
Эта пара появилась в сирийской общине — двое способных упорных людей, отдавших службе в полиции много лет, умеющих думать и рассуждать, как настоящие следователи. Они знали все, что должны спрашивать, и предполагали содержание большинства ответов.
Едва только приступив к расследованию убийства Мортадо Абрахама, они вернулись за своим оружием. «Пожалуй, оно может нам пригодиться», — сказали они Джеральду О'Брайену.
О'Брайен признался нам, что дела сразу же стали принимать угрожающий оборот. Следователи встретили столь упрямое и злобное сопротивление, что сразу же поняли: хотя они и действуют от имени официальных властей, расследование этого убийства — не дело для невооруженного человека.
Обдумывая ситуацию, я пришел к выводу, что для нас лучше всего было обойтись без всякой помощи официальных властей и попытаться подойти с другой стороны, тщательно изучив само дело.
Джеральд О'Брайен лично руководил расследованием, и через краткое время он пришел к выводу, что обвинение Луиса Гросса в самом деле очень плохо пахнет.
Одного из тех, кто, как предполагалось, знает подлинные факты по этому делу, мы подвергли проверке на детекторе лжи.
Как нам потом позже рассказывал Джеральд О'Брайен, самописцы работали с такой скоростью и таким размахом, что машина едва не вылетела в окно. Свидетель решил, что никаким больше испытаниям подвергаться не будет.
Встретившись с нами, О'Брайен ознакомился с собранными нами данными и пришел к убеждению, что Луис Гросс невиновен.
После этого О'Брайен сделал то, что не имеет прецедентов в анналах прокуратуры. Он самолично отправился в окружной суд графства Уэйн, где в качестве прокурора выложил перед судьей Томасом Ф. Маэром все собранные данные и выдвинул требование, чтобы Луису Гроссу был гарантирован новый суд. Он сообщил нам о своих действиях в письме к издателю «Аргоси», в котором писал:
«Дорогой сэр,
в окружном суде графства Уэйн я выдвинул перед досточтимым Томасом Ф. Маэром требование нового суда над Луисом Гроссом.
Как глава прокуратуры графства Уэйн я убежден, что в мои обязанности входит способствовать оправданию невиновных, так же, как осуждению виновных. Мой запрос был выслушан, и, вполне возможно, вы сможете оповестить о нем в очередном выпуске «Аргоси».
Я хотел бы поблагодарить журнал «Аргоси», мистера Эрла Стенли Гарднера и всех сотрудников журнала за ту прекрасную работу, которую они провели по делу Гросса.
Я глубоко убежден, что окружной суд удовлетворит мой запрос, с которым я туда обратился.
Всегда ваш
Джеральд О'Брайен,
прокурор».
Требование нового суда стало предметом обсуждения. Джеральд О'Брайен громогласно объявил о принципах деятельности возглавляемой им прокуратуры. Он хочет, чтобы были осуждены только подлинно виновные. После расследования, проведенного силами его сотрудников и членами Суда Последней Надежды, с которым он знаком, прокурор твердо убежден, что Луис Гросс был осужден неправильно. Поэтому он просит суд удовлетворить его требование об организации нового суда по этому делу. Если суд согласится с его доводами и обеспечит проведение нового суда, он собирается прекратить дело против Луиса Гросса, потому что уверен, что под суд пошел не настоящий виновник и Луис Гросс невиновен.
Внимательно слушая прокурора, судья Маэр кивал головой. Разрешение было дано. Заявление прокурора было принято, и Джеральд О'Брайен тут же обратился с заявлением о прекращении дела Луиса
