в получении имущества мошенническим образом.
– Что вы со мной тогда сделали?
– Привез вас обратно в штат Аризона и поместил в тюрьму Юмы.
– Я по собственной воле вас сопровождал?
– Вовсе нет! – ухмыльнулся он.
– Будете вызывать еще каких-нибудь свидетелей, мистер Лэм? – спросил судья ледяным тоном.
– Нет, ваша честь.
– Хорошо. Сейчас я вынесу определение. По моему мнению, вы вряд ли сможете сказать что-либо, что повлияло бы на судебное решение.
– Нет, можно многое сказать, ваша честь. Штат Калифорния хочет заполучить меня назад. Но всего несколько дней назад тот же штат пожелал меня вытурить. Штат Калифорния отдал меня штату Аризона вопреки моему желанию и волеизъявлению. Меня волокли силком в штат Аризона. Это бесспорно.
– Но какое это имеет отношение к данному делу? – спросил судья. – Ведь вы признались в том, что убили человека в Калифорнии.
– Не отрицаю. Я его убил. Он заслуживал смерти. Он был подонком и обманщиком. Но не в этом суть вопроса, стоящего перед этим судом. Вопрос, который стоит перед этим судом: можно ли выдать меня штату Калифорния? Но этого делать нельзя. Единственное, что позволяет по закону одному суверенному штату забрать содержащегося под стражей в другом штате, если данное лицо скрывается от правосудия. А я не являюсь лицом, скрывающимся от правосудия.
– Кто же вы тогда, если не лицо, скрывающееся от правосудия? – спросил судья.
– Есть две причины, по которым я не вижу необходимости вступать в спор. Одна – это то, что вы, ваша честь, очевидно, мысленно уже приняли решение. Другая-то, что умы, более сведущие в юриспруденции, чем я, уже сталкивались с аналогичной проблемой. Тем не менее остается фактом, что человек не является лицом, скрывающимся от правосудия, если он не бежит из штата, где совершил преступление. Человека можно признать скрывающимся от правосудия только в том случае, если он сам покидает пределы штата, чтобы избежать ареста. Я лично не бежал из Калифорнии. Меня выволокли из Калифорнии согласно процедуре, установленной законом, чтобы отвечать за преступление, которого я не совершал. Я заявлял, что не виновен. И, прибыв в Аризону, доказал это. Итак, только тогда, когда мне самому захочется возвратиться в Калифорнию, власти штата смогут арестовать меня за убийство. Но до тех пор, пока я не проявлю такого желания, я имею право находиться здесь и никакая сила на белом свете не сможет меня вытурить.
– Когда вы сказали, – спросил судья уже заинтересованно, – что юристы, более сведущие, чем вы, сталкивались с этой проблемой, вы имели в виду какие-то определенные прецеденты?
– Именно так, ваша честь. Я могу сослаться на дело Уинтингтона и Джонса. Что касается законов штата Калифорния, то этот вопрос весьма четко освещен на странице 398 двенадцатого тома «Юриспруденции Калифорнии». Там говорится следующее: «Когда присутствие обвиняемого в укрывающем его штате не является результатом его собственных добровольных действий, но есть результат принуждения – законного или незаконного, то он не является лицом, скрывающимся от правосудия, и посему как таковой не может быть выдан; когда доказано, что его присутствие в укрывающем штате есть результат процедуры его выдачи этому штату за ранее совершенное преступление и эта выдача была произведена штатом, который сейчас требует его возврата, он не может быть выдан последнему потому, что он не бежал из этого штата, а также потому, что этот штат, соглашаясь на предыдущую выдачу, отказался от каких-либо прав на судебное преследование данного лица за преступление, совершенное против его законов».
С искренним недоверием судья выпучил на меня глаза, а прокурор встал и заявил:
– Неужели, ваша честь, так гласит закон? Ибо, если так гласит закон, любой человек может совершить злонамеренное убийство. Он может хладнокровно, сознательно и преступно лишить жизни другого человека и затем, воспользовавшись лазейкой в законе, избежать наказания?
– Очевидно, – медленно процедил судья, – это именно то, что сделал заявитель в этом случае. Не требуется большого воображения, чтобы понять, что этот человек шаг за шагом с дьявольской изобретательностью осуществил тщательно спланированное убийство. Если так трактует закон, то надо признать, что этого человека невозможно наказать за это почти гениальное преступление. Его изобретательность проявилась совсем в другой плоскости, чем обычно, когда тщательно скрывают все улики. Необходимо отметить, что заявитель прочитал наизусть тот раздел из «Юриспруденции Калифорнии», на котором он строит свою защиту. Поэтому вполне ясно, что он заранее тщательно проанализировал все аспекты данной ситуации. Все это дело показывает, что заявитель обладает острым умом и блестяще знает законы. Но к сожалению, он полностью лишен моральных принципов. Наш суд может только сожалеть об этом, но он не может игнорировать блестящий талант, с которым заявитель, тщедушный и кажущийся неопытным, поставил власти двух штатов в такое положение, что они бессильны наказать его за хладнокровное предумышленное убийство, в чем он так нагло сознался. Удивительная, парадоксальная ситуация. Правда, его аморальность и презрение к закону до некоторой степени сглаживаются его добровольным признанием, в результате которого калифорнийские власти смогли арестовать его сообщников. Тем не менее остается фактом, что, несмотря на молодость и кажущуюся неопытность, заявитель проявил недюжинные способности и хитроумно провел власти двух суверенных штатов. Суд объявляет перерыв на тридцать минут. В течение этого времени мы рассмотрим ситуацию со всей объективностью. Однако мы не можем скинуть со счетов всю серьезность существования такой лазейки в наших законах. Мы не будем интерпретировать ту часть основного закона, которую заявитель процитировал, если не станет очевидным, что штат Калифорния сам лишил себя возможности выработать другую интерпретацию вне двусмысленного толкования.
Судья поднялся и с серьезным видом удалился. Я остался ждать в зале суда. Через несколько минут шериф предложил мне пройти в его кабинет. Вошел прокурор и посмотрел на меня взглядом, который ясно давал понять, что я не могу принадлежать к нормальной части рода человеческого.
После перерыва шериф препроводил меня снова в зал суда. Вошел судья. Он сел, и плечи его как-то по-стариковски обвисли. Он посмотрел с высоты своего судейского места на прокурора.
– У суда нет альтернативы. В данном случае закон гласит именно то, что заявил подсудимый. В соответствии с тем, как сформулирован закон, можно хладнокровно и абсолютно безнаказанно совершить убийство. И это действительно случилось. Изобразив перед нами молодого и не слишком умного преступника, он сумел сам закон сделать своей жертвой. Со стороны суда нет никакого сомнения в том, что в данном случае благодаря своей беспринципности и хитрости обвиняемый тщательно спланировал каждый шаг своих предумышленных действий. Однако у суда нет никаких законных доказательств этого. Те законы Калифорнии, на которые сослался обвиняемый, полностью соответствуют ситуации. Бесполезно спорить с интерпретацией закона калифорнийскими судами. Таково решение Калифорнии, и ее суды не вправе искать иного толкования. Так что Калифорния не может требовать выдачи этого человека. Хотя суд и сожалеет о необходимости своего решения, он освобождает Лэма из-под стражи.
– Но, ваша честь, – заявил прокурор, – у нас нет особой необходимости верить тому, что он говорит. Вы могли бы держать его под стражей, ожидая дальнейших событий. Может быть, он…
– Очевидно, вы не полностью оцениваете дьявольскую изобретательность подсудимого, – заявил судья. – Нельзя санкционировать его выдачу из штата Аризона. Он не является лицом, скрывающимся от правосудия. Во всяком случае, от калифорнийского правосудия. Я сомневаюсь в том, имеется ли достаточно доказательств, чтобы связать его с преступлением, совершенным в Канзас-Сити. Даже если таковые появятся, его нетрудно будет найти, поскольку он не собирается покидать штат Аризона, ибо только здесь он пользуется судебным иммунитетом, неприкосновенностью. В других штатах этого не будет. Он достаточно сообразителен, чтобы не только это понять, но и полностью воспользоваться этим. Я даже сомневаюсь в том, можно ли санкционировать выдачу его в Канзас-Сити. Он освобождается из-под стражи.
Шепот публики в зале суда усилился. Но он был не враждебным, а, скорее, удивленным и любопытным. Если бы я выставил адвоката, то меня, наверное, линчевали. А так я стоял перед судом беспомощный, одинокий, слабый против сильных. Я вынудил судью принять мое толкование закона и нанес полное поражение изумленному прокурору.
Кто-то захлопал.
Кто-то засмеялся.
