– Послушайте, нам надо поговорить. Не могли бы мы пройти в ваш номер?
– Откуда вы знаете, что я здесь остановилась?
– Сорока на хвосте принесла.
– У меня в номере убирает горничная. Поэтому я спустилась вниз позвонить. Давайте сядем вон там в уголочке.
– Хорошо, – согласился Мейсон.
Они удобно расположились в дальнем углу холла и закурили.
– В какой степени ваши неприятности связаны с тем, что вы для меня сделали? – спросила Сильвия.
– Целиком и полностью.
– Мне ужасно жаль… Если бы я от вас не убежала, положение было бы иным?
– Ни в малейшей степени. Но сейчас все-таки я хотел бы послушать, что вы мне можете сообщить.
– Я попала в ужасное положение. Хуже не бывает.
– Я слушаю.
– Вчера вечером я вам солгала. Я не спала всю ночь, думая об этом. Скажите, как мне выпутаться?
– Скажу, если вы мне расскажите правду.
– Хорошо. Я выдала Дункану и Грэйбу долговые расписки в погашение карточного долга. Вчера днем кто-то позвонил мне и сказал, что Сэм Грэйб собирается продать эти расписки моему мужу. Еще он сказал, что Фрэнк воспользуется этими расписками как доказательством того, что я – азартный игрок и что мне нельзя доверять деньги, следовательно, я не могу быть опекуном своей дочери.
– И как вы поступили?
– Я отправилась прямо в казино. Хотела договориться с Грэйбом и Дунканом.
– У вас были деньги?
– Около двух тысяч – все, что мне удалось достать. Я собиралась уплатить эту сумму в качестве отступного и уговорить их подождать.
– Продолжайте.
– Я приехала на корабль и пошла к Грэйбу в кабинет. В приемной никого не было. Дверь в кабинет была полуоткрыта. Когда я прежде приходила к Грэйбу, он заранее слышал сигнал и заглядывал в глазок.
– До этого вы хоть раз заставали дверь в кабинет приоткрытой?
– Нет, она всегда была заперта, а засовы задвинуты.
– Что произошло дальше?
– Несколько секунд я постояла перед дверью в ожидании появления Грэйба. Он не вышел, тогда я постучала в дверь и сказала: «Это Сильвия Оксман. Можно мне войти?» Мне никто не ответил. Я толкнула дверь и… сразу его увидела.
– Вы хотите сказать, что он был мертв?
– Да. Я ничего не трогала, и вы увидели его в той же позе, что и я.
– Что вы сделали?
– Хотела выбежать из кабинета. Потом вдруг сообразила, что бумаги на столе вполне могут быть моими расписками. Я на цыпочках подошла к столу. Мне не хотелось дотрагиваться до бумаг, ведь я не была уверена, что это то, что мне нужно. Я наклонилась над столом, чтобы рассмотреть их повнимательнее, убедилась, что это и в самом деле они. Я уже потянулась за ними, и тут вы вошли в коридор. В кабинете неожиданно раздался сигнал, и я страшно испугалась. Я хотела схватить расписки, спрятать их, а потом объявить, что выкупила их у Грэйба. Однако тут же сообразила, что в сейфе может не оказаться семи с половиной тысяч долларов наличными. Поэтому я решила выскочить в приемную и оставить дверь приоткрытой, как сама ее нашла. Я хотела увидеть, кто пришел. Потом я собиралась спровадить посетителя, вернуться в кабинет и забрать расписки. Так я и сделала: вышла в приемную, уселась в кресло и притворилась, что читаю журнал. Ну а потом вошли вы.
Мейсон нахмурился и пристально посмотрел на Сильвию.
– Почему вы не разрешили заглянуть в вашу сумочку?
– Потому что у меня там был пистолет, – честно сказала она, встретившись с адвокатом взглядом.
– Что вы с ним сделали?
– Вышла на палубу и бросила за борт. Я не осмелилась признаться, что у меня было оружие.
– Что это было за оружие?
– «Смит и Вессон» тридцать второго калибра.
Мейсон внимательно посмотрел на нее из-под полуприкрытых век и неожиданно сказал:
– Миссис Оксман, вы лжете.
Она резко выпрямилась, лицо ее сперва вспыхнуло, потом побледнело.
– Не смейте обвинять меня во лжи, мистер Мейсон, – сказала она.
Адвокат нетерпеливо поморщился.
– Сядьте, пожалуйста. Я вам укажу, где в вашем рассказе не сходятся концы с концами.
– Попробуйте, – сказала она с вызовом.
– Во-первых, я шел довольно быстро. Та секция пола в коридоре, которая снабжена сигнализацией, находится всего в тридцати футах от двери в кабинет. На эти тридцать футов мне потребовалось шесть секунд. То, что вы делали, по вашим словам, в кабинете, должно было отнять у вас гораздо больше времени, чем эти шесть секунд.
– Но ведь на самом деле вы не сразу открыли дверь приемной.
– Все это отняло у меня не более шести секунд, – сказал Мейсон, пожимая плечами.
– Но я лучше знаю, как все было, – настаивала она. – Я услышала сигнал. Он меня испугал. Сначала я просто не в силах была пошевелиться. Потом все-таки решила, что стоит попробовать выскользнуть в приемную. Я постаралась очень осторожно прикрыть дверь. Потом уселась в кресло, взяла журнал и притворилась, что читаю. На все это потребовалось две-три минуты.
– Вы были взволнованы, – сказал Мейсон, не сводя глаз с нее. – Вы могли ошибиться во времени…
– Не будем говорить о времени, – упрямо сказала она. – Остается тот факт, что вы не прошли по коридору прямо в приемную, а выждали у двери одну-две минуты.
Мейсон покачал головой. Она упрямо сжала губы.
– Я слышала сигнал.
– Минуточку, – сказал Мейсон. – Может быть, кто-то прятался в приемной?
– Это исключено.
– Вы уверены?
– Да.
– Ладно, оставим пока этот вопрос открытым. Вы говорите, что у вас в сумочке был пистолет.
– Да. Поэтому я вам и не дала до нее дотронуться.
– А потом вы вышли на палубу и выбросили его?
– Да.
– Но вы не убивали Грэйба?
– Конечно, нет!
– Тогда зачем вы выбросили пистолет?
– Я ведь была в той комнате, а Грэйба кто-то застрелил. Я не хотела, чтобы кто-то подумал, что это я застрелила его, поэтому я и решила избавиться от оружия.
– И теперь вы хотите, чтобы я доказал, что вы не убивали Грэйба?
– Но ведь людям вовсе не обязательно знать, что у меня был пистолет!
– Сколько времени он у вас находился?
– Совсем недолго. Поскольку я часто проводила вечера за игрой, у меня иногда имелись при себе некоторые суммы наличных денег, и мне хотелось на всякий случай быть вооруженной.
Какое-то время Мейсон задумчиво курил, потом сказал:
– В вашей истории слишком много уязвимых мест. Ни один суд присяжных не поверит в нее. Но у меня есть все-таки опыт и умение разбираться в людях. Глядя на вас во время вашего рассказа, я почувствовал, что вы говорите правду. Я буду защищать вас, миссис Оксман, но дай Бог, чтобы вам никогда не пришлось ничего подобного рассказывать присяжным.
