– «Пламя Любви»? – вмешался демон.
– Да. Поэтично, не правда ли? Так что, как только мадемуазель крикнет: «Сожги меня, дракон, в огне желанья!» – вы убегаете. – Тут он выпустил задумчивое колечко. – Жалко, конечно, что вам не удастся досмотреть до конца. Какой уж тут разговор о величии театрального искусства!
Я поспешил заверить Хьюберта, что мы с наслаждением посмотрим его представление от начала до конца как-нибудь в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах.
– Ну ладно! – согласился дракон. – Пора разогревать публику. Вы готовы, мадемуазель?
– Готова, дракон!
– Отлично! Шоу начнется через три минуты!
Дракон вышел на середину сцены, аккуратно-перешагнув через спящего Грифона.
Потом, вытянув шею и поводя головой из стороны в сторону, он выдул целое покрывало пламени, которое зависло над головами зрителей.
– Итак, представление начинается! Демонстрация колец дыма!
Я наклонился к Эли:
– Что он делает?
– О, ничего особенного. Просто разогревает толпу. – И она успокаивающим жестом положила мне на плечо руку.
Я почувствовал, что тоже слегка разогрелся. Я уже успел позабыть, как это здорово, когда рядом с тобой находится такая красавица, как Эли. А она уже не была той диковатой, выросшей в лесу девчонкой, которую я когда-то знал. О нет, она была женщиной из Вушты!
Я заглянул ей в глаза и прошептал:
– Расскажи мне о Вуште!
– О Вуште? – Она рассмеялась, и смех ее напоминал звон сотен тысяч капель росы, падающих с цветов и листьев ранним летним утром. – Ну что ж, это место волшебное, но довольно опасное. Нужно все время быть начеку, а иначе – прощай, девичья честь, а то и жизнь!
– Правда, Эли? – Я слушал ее как завороженный. Я хотел знать все!
Ее голубые глаза заглянули в мои.
– Да, Вунти, Вушта почти как другой мир. Там все время вспоминаешь о местах, где тебе доводилось бывать раньше, а иногда… – Ее рука сползла с моего плеча и скользнула вниз по моей руке. – Иногда там начинаешь понимать, как сильно тебе не хватает того, что у тебя было раньше.
Я судорожно сглотнул:
– Да, Элия?
– Да, Вунтвор, для актрисы, которая стоит на сцене Вушты, открываются новые миры. Множество мужчин ищет ее внимания: светских мужчин, мужчин, искушенных в магии и других искусствах. Но опыт и искушенность неизбежно сопровождаются цинизмом. Они одеты в него, как в скорлупу, которая предохраняет их от настоящих контактов с людьми. – Ее ноготки приятно царапнули тыльную сторону моей ладони, и ее пальцы переплелись с моими. – Вунти, в Вуште мне часто не хватало такого простого, неиспорченного паренька, как ты.
– Да, Эли, – прошептал я. Губы меня не слушались. Горло вдруг невыносимо пересохло. Мир вокруг сделался ужасно горячим. Последние горячие деньки уходящего лета, или, наоборот, первое весеннее тепло, струящееся из глаз Эли.
Она повернулась к сцене, солнечный свет заиграл в ее пушистых кудрях. Хьюберт продолжал топтаться по изрядно потрепанному помосту, изрыгая клубы пламени. Толпа, казалось, не знала, что и думать. Когда дракон выпустил язык пламени в форме охотничьего рога, раздались отдельные аплодисменты. Но по- моему, я слышал и недовольное ворчанье.
Я вновь устремил взгляд на женщину, которая когда-то была со мной. Простой? Неиспорченный? Слова Эли наконец начали доходить до моего разгоряченного сознания. Как причудливо сплетаются судьбы! Когда мы встретились с ней впервые, в Лесу Волшебника, ее привлекали именно моя опытность и знание жизни. А теперь ее влечет ко мне потому, что я напоминаю ей о доме.
Эли опять повернулась ко мне. Глаза ее возбужденно горели. Она поцеловала меня прямо в губы.
– Как я выгляжу? – спросила она взволнованно. – Все в порядке? Мне уже пора на сцену!
Еле дыша от восторга, я наконец выдавил:
– Да, Эли! Она поднялась:
– Ну ладно. Хьюберт! Сейчас мы им покажем!
Я встряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Разумеется, чрезвычайно приятно получать подобные знаки внимания от женщины, а тем более такой красивой, как Эли, но есть в этом что-то предосудительное. Я, кажется, о ком-то позабыл. И вдруг вспомнил:
– Нори!
В горле у меня встал ком. Я понял, что должен немедленно перестать думать об Эли. Ведь я дал слово другой!
Публика между тем разошлась дальше некуда. Вопли «АСМИФЖИС!» и «Давайте поджарим дракона!» долетали до меня все чаще.
Хьюберт прервал свои фокусы.
