Он рассмеялся.
— Перестаньте. Мы оба знаем, что Альберт Монтгомери некомпетентен. Вы же служили в полиции и понимаете, как важно знать сильные и слабые стороны коллег. Я просто отдал Гленду Альберту. У него глубоко укоренившаяся ненависть ко всем представителям правопорядка. Вероятно, дело в его отце, всю жизнь проработавшем охранником и в конце концов уволенном со службы. А отец Гленды был копом. Монтгомери-старший отличался чрезмерной строгостью и вырастил сына, в котором развились отчаянное стремление превзойти отца и презрение к самому себе, повторившему тот же путь. Вот и получилось, что Альберт страдает от внутреннего конфликта, Альберт некомпетентен. Его неудача с Глендой вполне логична.
— Ты принес в жертву собственную пешку.
— Конечно, только это не важно. Если Монтгомери справится, то Пирса Куинси обвинят в нападении на Гленду и заставят вернуться в Виргинию. Если же Монтгомери завалит дело, Пирс вернется в Виргинию, чтобы допросить его. Таков был мой расчет. Как ни поверни, я все равно в выигрыше.
— Ты заманил Куинси домой, чтобы убить его.
— Нет, я заманил Куинси домой, чтобы убить вас.
— Вот как? Извини. Я тут подумала и решила, что сегодня мне умирать не хочется.
Рейни сделала знак Кимберли. Девушка кивнула и, подойдя к окну и осторожно отвернув штору, посмотрела на пожарную лестницу. Никого. Она перешла к следующему окну. Проверив все, она, как и было условлено, оставила окна открытыми и направилась в спальню.
— Скажите, Рейни, вы боитесь ада? — спросил незнакомец.
В трубке слышалось слабое потрескивание. Он определенно звонил с сотового, а значит, мог находиться где угодно. Мог подниматься на лифте. Мог красться по коридору. И при этом отвлекать ее внимание разговором.
— Я не боюсь ада, — сказала Рейни. — Жизнь сама по себе может быть адом.
— Страдать здесь, на земле? А как же быть с духовным воздаянием и наказанием? Учитывая все, совершенное вами, неужели вы не задаетесь вопросом, где проведете остаток своих дней?
— Тебе виднее. Вся твоя жизнь свелась к тому чтобы отомстить Куинси. Ради этого ты убивал? Разумно предположить, — усмехнулась она, копируя его тон, — что тебе до религии нет никакого дела, так как твоя вечная кара — это чертовски горячая сковородка.
Кимберли вернулась из спальни и отрицательно покачала головой. Итак, пока никого. Девушка направилась к двери, но Рейни замахала рукой. Ей доводилось читать о том как людей убивали в тот момент, когда они заглядывали в «глазок». Случалось ли такое на самом деле, она не знала, но и выяснять не собиралась. Рейни показала глазами на ковер, и Кимберли, поняв намек, наклонилась и посмотрела под дверь. Никаких ног.
— Собираетесь убить меня, Рейни? — спросил незнакомец.
— Думаю.
— О, думать — это мало. Вы должны настроиться на это. Представить цель, вообразить себя победителем.
— Чудесно. Прямо «Куриный суп для серийного убийцы». Я бы для разнообразия предпочла иметь дело с немым.
Кимберли смотрела на нее, ожидая дальнейших инструкций. Девушка заметно нервничала. Рейни, хоть и храбрилась, тоже. Он был где-то рядом. Ему нужна близость с жертвой. Почти интимная близость.
— Кимберли с вами?
— А что? Я для тебя недостаточно хороша? — Рейни обвела взглядом комнату. На пожарной лестнице никого нет. За дверью тоже никого. Откуда еще он может появиться? Что они упустили? — Так вот знай, я прекрасный собеседник. — Она облизнула губы. — Остроумная, находчивая, ироничная. Такие не каждый день попадаются.
И тут Рейни поняла. Обе девушки одновременно посмотрели вверх. Господи, из потолка торчал кончик сверла. Как, черт возьми, ему удалось это сделать?
— Беги! — крикнула Рейни.
Кимберли метнулась к двери, и в эту же секунду мужской голос произнес:
— Спасибо, Рейни. С удовольствием воспользуюсь вашим предложением.
Слишком поздно она поняла свою ошибку. Если бы он действительно сверлил потолок, они бы услышали, а значит, это было сделано раньше. И смотреть под дверь тоже было бесполезно: все, что нужно в этом случае, — это просто сделать шаг в сторону. Рейни вскочила на ноги.
Но Кимберли уже распахнула дверь, и теперь в грудь ей упиралось дуло пистолета.
— Карл Миц, — прохрипела Рейни.
— О Господи, — прошептала Кимберли. — Доктор Эндрюс…
— С вашего позволения, я заберу оружие, — объявил доктор Эндрюс, входя в комнату и закрывая за собой дверь.
Одет он был на этот раз довольно просто: в светло-коричневые брюки и рубашку с белым воротником — и отличался от обычных посетителей отеля разве тем, что, кроме большой черной сумки, висевшей на плече, держал в руке полуавтоматический пистолет, который в данный момент был направлен в сердце Кимберли. Девушка словно зачарованная смотрела на оружие. Лицо у нее стало бледным, как побеленная стена.
— Оружие не отдают, — неестественным голосом произнесла она. — Полицейские никогда не отдают свое оружие.
— Делай, как он говорит, — твердо сказала Рейни. — Ради Бога, здесь не экзамен для выпускников полицейской академии, а ты не пуленепробиваемая.
— Одна из нас останется в живых, — заупрямилась Кимберли. — Он выстрелит, но не успеет убить обеих.
— Кимберли…
— Это я виновата. Посмотри на него. Не понимаешь? Это я во всем виновата!
Доктор Эндрюс улыбнулся. Он повел плечом, и сумка скользнула вниз и тяжело упала на пол.
— Очень хорошо, Кимберли. Я долго ждал, когда же ты наконец догадаешься. Даже намекнул насчет того, что этот человек знаком тебе.
— Но те приступы беспокойства…
— Я следил за тобой. Да, намеки намеками, но в мои планы вовсе не входило, чтобы ты поняла, что уже знакома с ним. Странно, что тебя не насторожили некоторые детали. Например, то, что ты почти не видела меня после похорон сестры. Ты полагала, что я даю тебе время, чтобы прийти в себя, а на самом деле это время требовалось мне, чтобы уничтожить твою семью. У каждого из нас свои приоритеты, — он показал взглядом на выглаженные брюки и льняную рубашку. — Кстати, как тебе мой новый имидж? Подходящий случаю парик, хорошо пошитая одежда, контактные линзы… Я не всегда, знаешь ли, был профессором. Просто подумал, что тебе будет легче иметь дело с человеком в твиде. Вот так с годами я становился все менее и менее привлекательным, а ты все более и более доверчивой. Интересно, что в случае с Мэнди и твоей матерью процесс носил обратный характер. А теперь положи пистолет на пол и подтолкни его ногой ко мне.
— Я думала, вы мой друг! Мой наставник! Я столько рассказала вам о моей семье. Об отце, матери, сестре… И все это время… Все это время…
Кимберли передернуло. Она выглядела так, словно могла вот-вот упасть, но тем не менее не выпускала «глок».
— Кимберли, — рявкнула Рейни.
По ее лицу и телу стекали струйки пота, пистолет дрожал в руке; она чувствовала, что ситуация стремительно выходит из-пйд контроля.
Доктор Эндрюс посмотрел на нее, и Кимберли, заметив перемену в направлении его взгляда, тоже повернула голову. «Нет!» — хотела крикнуть Рейни, но было уже поздно. Воспользовавшись тем, что девушка на мгновение выпустила его из виду, Эндрюс рубанул ребром ладони левой руки по ее правому предплечью. Кимберли вскрикнула, и пистолет выпал из онемевших пальцев. Рейни вскинула было свой, но Эндрюс уже взял ее на мушку.
