нем, просто изводил его. Сколько еще человек знает о нем? Вероятно, тысячи.
— Они ведут расследование во всех направлениях, — сказал Коул. — Они дали нам копию почти две недели тому назад, и отсюда мы сделали вывод, что они этим занимаются.
Это было как раз то, что Хортон ожидал от Коула.
— Я глубоко убежден, что администрация должна немедленно взяться за расследование этого дела. — Он говорил так, как будто выучил все это наизусть, и это раздражало Президента.
— Зачем? — спросил Президент.
— А что, если дело бьет в точку? Если мы ничего не предпримем, а истина в конце концов выплывет наружу, последствия могут быть непоправимыми.
— Скажите честно, вы верите, что это правда? — спросил Президент.
— Все очень подозрительно. Первые два человека, видевшие дело, мертвы, а тот, кто написал его, исчез. Вполне логично, раз кто-то так хотел убить судей Верховного суда. Других явных подозреваемых нет. Из того, что я слышал, ФБР сбито с толку. Да, необходимо этим заняться.
В расследовании Хортона трещин было больше, чем в подвале Белого дома, и Коул пришел в ужас от мысли об этом маскараде с созывом суда присяжных и вызовом свидетелей. Хортон — честный человек, но департамент юстиции переполнен юристами, не умеющими держать язык за зубами.
— Не думаете ли вы, что это несколько преждевременно? — спросил Коул.
— Нет, не думаю.
— Вы видели сегодняшние газеты? — опять спросил Коул.
Хортон, конечно же, бросил взгляд на первую страницу «Пост» и прочел спортивный отдел. В конце концов, была суббота. Он слышал, что Коул еще до рассвета просматривает по восемь газет, и поэтому вопрос ему не понравился.
— Я просмотрел пару штук, — сказал он.
— А я несколько, — скромно вставил Коул. — И нигде ни слова об этих двух мертвых юристах, или о девушке, или о Маттисе, или о чем-либо, касающемся этого дела. Если вы начнете формальное расследование сейчас, это будет материал для передовицы на целый месяц.
— Вы думаете, это просто забудется? — спросил Хортон у Коула.
— Возможно. У нас есть основания надеяться на это.
— Вы оптимист, мистер Коул. Мы не можем спокойно сидеть и ждать, пока пресса проведет это расследование за нас.
Коул едва не рассмеялся, услышав это. Он улыбнулся Президенту, который бросил на него быстрый взгляд, я лицо Хортона стало медленно заливаться краской.
— Разве нельзя подождать недельку? — сказал Президент.
— Можно! — выпалил Коул.
Именно этого решения подождать недельку Хортон и ожидал.
— За неделю все может полететь к чертям, — неуверенно сказал он.
— Неделю подождем, — приказал Президент. — Встретимся здесь в следующую пятницу и тогда начнем действовать. Я не говорю «нет», Ричард, мы подождем лишь несколько дней.
Хортон пожал плечами. Это было больше, чем он ожидал. Его тылы были прикрыты. Он мог бы пойти прямо в свой офис и продиктовать длинную докладную со всеми подробностями этой встречи; его голове ничего не грозило.
Коул выступил вперед и протянул ему какую-то газету.
— Что это?
— Еще имена. Вы их знаете?
Это был список птицелюбов: четверо судей, слишком больших либералов и поэтому довольно неудобных кандидатов, однако план Б предусматривал радикалов — защитников окружающей среды в Верховном суде.
Хортон сначала бегло пробежал список, а затем прочел с большим вниманием.
— Вы шутите!
— Их нужно проверить, — сказал Президент.
— Эти парни — несгибаемые либералы, — пробормотал Хортон.
— Да, но они поклоняются солнцу и луне, деревьям и птицам, — мягко пояснил Коул.
Хортон понял и вдруг улыбнулся.
— Понимаю. Любители пеликанов.
— Но они почти уже вымерли, — сказал Президент.
Коул направился к двери.
— Я хотел бы, чтобы их уничтожили десять лет назад.
Она не звонила до девяти, когда Грей обычно приезжал на свое рабочее место в отдел новостей. Он уже прочел «Таймс» и ничего там не нашел. Развернул новоорлеанскую газету и бегло просмотрел ее. Ничего. Значит, напечатали все, что было им известно. Каллахан, Верхик, Дарби и тысяча вопросов, на которые нет ответов. Он допускал, что «Таймс» и, возможно, «Таймс-Пикант» в Новом Орлеане видели дело или слышали о нем, а в таком случае они знали о Маттисе. Он допускал также, что если они взялись проверять это, то уже не выпустят из когтей. Но у него была Дарби, а они могли найти Гарсиа, и, если бы можно было проверить Маттиса, они бы сделали это.
На данном этапе альтернативы не было. Если Гарсиа нет или он откажется помочь, то они будут вынуждены проникнуть в закулисную жизнь Виктора Маттиса. Дарби долго не выдержит, и винить ее нельзя. Он не был уверен, как долго продержится сам.
Вошел Смит Кин с чашкой кофе и присел на край стола.
— Если у «Таймс» имеются эти данные, будут ли они держать это до завтра?
Грей покачал головой:
— Нет. Если у них окажется больше информации, чем у «Таймс-Пикант», она пойдет в печать сегодня.
— Кротхэммер хотел огласить то, что у нас есть. Он думает, что мы можем назвать Маттиса.
— Не понимаю.
— Он полагается на Фельдмана. Считает, что мы можем огласить этот материал о Каллахане и Верхике, убитых из-за этого дела, в котором без каких-либо прямых обвинений упоминается имя Маттиса, который, ну так уж случилось, друг Президента. Он говорит, что нам следует быть очень осторожными, чтобы имя Маттиса, названное в деле, не прозвучало из наших уст. И так как оно является причиной всех этих смертей, то это и есть в какой-то степени подтверждение.
— Он хочет прикрыться этим делом.
— Это точно.
— Но это все предположения, пока нет доказательств. Кротхэммер может проиграть. Допустим, что мистер Маттис никоим образом не связан с этим. Совершенно чист. Мы оглашаем материал с его именем, и что тогда? Мы будем выглядеть полными идиотами, и в ближайшие десять лет нас будут таскать по судам. Я не буду писать эту статью.
— Тогда он найдет кого-нибудь другого.
— Если эта газета даст материал по пеликанам, написанный не мной, девушка ускользнет. Я думал, что уже вчера объяснил вам это.
— Верно. И Фельдман слышал. Он на твоей стороне, Грей, и я тоже. Но если это все правда, это хлынет наружу в ближайшие несколько дней. Мы все так считаем. Ты ведь знаешь, как Кротхэммер ненавидит «Таймс» и боится, что эти ублюдки огласят материал.
— Они не могут огласить его, Смит. Они, может быть, имеют на два-три факта больше, чем «Таймс- Пикант», но они не могут назвать Маттиса. Понимаешь, мы обойдем всех. И, когда все будет выяснено, я напишу статью, называя каждого по имени, с этой прелестной маленькой фотографией Маттиса и его друга из Белого дома, и они у меня попляшут.
— Что значит «мы»? Ты опять это повторяешь. Ты сказал: «Мы выясним».
— Хорошо. Мы — это мой информатор и я. Грей открыл ящик стола и нашел фото Дарби на фоне «Дайэт Коук». Он протянул ее Кину, и тот стал рассматривать.
