– Он меня оскорбляет! – возмутился старик.
– Я не нарочно, – сказал Черв. – Это нервный тик. Не кричи.
Они услышали гул мотора. Услышали, как шофер переключил скорость. Из-за поворота появился грузовик и начал взбираться на гору. Это давалось ему с трудом. Наверное, был тяжело гружен. Янек увидел бледное, оглушенное лицо водителя: видимо, устал от холода и шума. Рядом с ним дремал другой немецкий солдат. То был трехтонный, крытый брезентом грузовик. В кузове запел чей-то голос:
Хор голосов подхватил:
Черв лежал ничком на снегу. Крыленко прошептал:
– Если Зборовские их атакуют, нам крышка.
Грузовик выехал на вершину холма, и они увидели два ряда немецких солдат, сидевших друг напротив друга с винтовками на коленях.
Грузовик заскрежетал, сделал последнее усилие и исчез за склоном. Двое Зборовских перешли через дорогу и возвратились к ним.
– Правильно сделали, – сказал Черв. – Завтра начнем сызнова.
Когда они вернулись на следующий день, Черв взял Янека и поставил его у подножия холма.
– Свистеть умеешь?
– Да.
– Грузовик поворачивает здесь. Когда он будет проезжать мимо, заглянешь в кузов. Если там будет меньше шести человек, свистнешь. Все понял?
– Да.
– Повтори.
Янек повторил. Черв ушел, а Янек спрятался в кустах. Вновь солнце зашло за горизонт. Янек услышал гул мотора. За рулем был тот самый шофер, и тот самый солдат спал на соседнем сиденье. Грузовик повернул и начал подниматься в гору. Янек раздвинул кусты и посмотрел. В кузове на ящике сидел один человек. Похоже, дремал. Янек пристально смотрел на него пару секунд. Это был старый Аугустус Шредер. Грузовик заревел… «В кузове один человек», – подумал Янек. Нужно свистнуть. Он вставил два пальца в рот. На ящике тряслось большое, худое тело немца, упиравшееся подбородком в грудь. Руки были скрещены. Один человек… Раздался короткий, пронзительный свист. Грузовик как раз выехал на вершину холма. Янек увидел, как с разных сторон дороги выскочили два черных силуэта, четко выделяясь на фоне красного неба. Он услышал два выстрела, и в тот же миг грузовик остановился. Он увидел, как Аугустус Шредер выпрыгнул из кузова и побежал сломя голову, размахивая длинными руками, похожими на лопасти ветряной мельницы. Тогда Янек вышел из кустов и побежал навстречу ему, крича:
– Не стрелять!
Он услышал третий выстрел. Когда он добежал до грузовика, Аугустус сидел на земле, опираясь о колесо и держась за живот. Никто не обращал на него внимания. Партизаны жадно осматривали ящики: оружие, боеприпасы, взрывчатку… На костлявом лице старика застыло наивное изумление. Он не чувствовал боли. Он просто был удивлен. Наклонившись к нему, Янек услышал, как он повторяет по- немецки:
–
Вдруг он узнал Янека и улыбнулся ему. И сказал ему по-польски еще не искаженным болью голосом:
– Я ранен. Это ты стрелял в меня?
– Нет.
Аугустус Шредер произнес очень серьезно, словно это было важно:
– Я верю тебе. – И быстро добавил, чтобы успокоить Янека: – Мне не больно.
Крыленко высунул голову из кузова.
– Ничего, старик, – простодушно сказал он. – Не переживай. При ранениях в живот сразу не больно. Но зато потом ты свое наверстаешь. – И радостно улыбнулся. – Вот увидишь!
– Я сказал, чтобы они не стреляли, – прошептал Янек.
– Я верю тебе.
Его костлявое лицо побледнело, как полотно. Небо потемнело. Вороны перестали каркать. Черв спрыгнул с грузовика с карабином наперевес и сказал, не глядя на раненого:
– Уезжаем. Залезай. Мы отвозим грузовик в лес.
– Я останусь еще ненадолго, – сказал Янек.
– С какой стати?
– Он… он…
Он хотел сказать: «мой друг». Но сказал:
– Я его знаю.
Старик побелел, как смерть, и его губы задрожали.
– Как хочешь, – сказал Черв.
Он сел на место водителя и завел двигатель.
– Только недолго!
– Хорошо.
Грузовик оставил после себя запах бензина.
– Фотография, – попросил Аугустус. – У меня в гимнастерке…
Янек расстегнул шинель и порылся в карманах. Он тотчас нашел фотографию. На него сурово смотрел молодой парень в гитлеровской форме.
– Дай.
Он вложил фотографию в руку раненого. Аугустус рассматривал ее с иронической улыбкой.
– Он будет мной гордиться. Или пожмет плечами и скажет: он всего лишь выполнил свой долг. Вот и все.
Фото упало в снег.
– Не оставляй меня на дороге. Если меня найдут крестьяне… Они добьют меня палками.
Янек оттащил раненого в чащу и прислонил к стволу дуба.
– Мои игрушки, мне их будет не хватать.
Янек порылся в карманах… Лицо раненого посветлело. Ему стало не так больно. Янек завел пружину и отпустил ее. Человечек ожил, улыбнулся…
–
Человечек понюхал табак.
–
Человечек чихнул и самодовольно покачал головой.
– Спасибо.
Янек вложил игрушку ему в руку. Прошло несколько часов. Ночь была тихой, в обнажившемся лесу ветер не поднимал ни малейшего шороха. Только старик слабо стонал на снегу… Когда он затих, Янек положил тело на дорогу, на виду, и вернулся в лес.
24
Через три дня после нападения на грузовик к Черву явился пан Йозеф Конечный. Кабатчик приехал на санях вместе с четырьмя крестьянами. Несмотря на красивые праздничные одежды и намазанные жиром волосы, крестьяне казались подавленными.
–
Партизаны смотрели на него с интересом. В лесу так мало развлечений.
– На Пяски наложили штраф в сто тысяч злотых! Пять соседних деревень, Пяски, Велички, Подводзе, Клины и Любавки, вместе должны заплатить полмиллиона!
