инженер, я тут же получил разрешение войти. В небольшом кабинетике за столом заваленном бумагами, рулонами чертежей и разными железками сидел немолодой мужчина с чеховской бородкой и в таком же пенсне, в зелёном мундире военного чиновника с серебряными узкими погонами, на которых виднелся один просвет без звёздочек, что свидетельствовало о чине титулярного советника и соответствовало армейскому капитану.
- Чем обязан молодой человек? - тихим голосом спросил чиновник, не выпуская из пальцев карандаш, которым он до того, видимо, делал какие-то пометки.
- Ваше благородие, дозвольте доложить! Рядовой Ежов прибыл для дальнейшего прохождения службы после ранения!
- А... да-да! Мне телефонировали о вас. Вы один? Мне обещали в штабе округа, что пришлют еще специалистов. Совершенно некому стало работать, всех квалифицированных рабочих мобилизовали по прошлому году...
Фрол, когда я, испросив краткосрочную увольнительную, забежал за вещами, посмотрел на меня с усмешкой.
- А ты, я вижу, передумал переходить на нелегальное положение?
Я досадливо подернул щекой.
- Ты, чем зубы скалить, лучше скажи: через кого мне связь держать?
- Не боись, без связи не останешься, - снова усмехнулся Фрол. - А пока служи - не напрягайся. Кто надо - о тебе знает. Когда будет надо - подойдет и передаст привет от товарища Матвея. Ну, бывай, что ли? - И крепко пожал мне руку.
Глава девятая
ОЛЬГА
Ёшкин каравай! До сих пор не могу прийти в себя. С теми же мозгами и на десять лет моложе - шикарный бонус! Только я об этом не сразу узнала. Зеркало, через которое я прошла, все пошло трещинами, и, вообще, как сказал Мишка, из волшебного артефакта превратилось в бесполезный хлам. Выполнило, значит, задачу - и кранты! Да и фиг с ним, я на обратную дорогу особо-то и не рассчитывала. Мишке очень понравился мой прикид. Спросил, как я до этого додумалась. Я честно все выложила: про Игната Степановича, про его секту и про то, что они думают про нашу четверку. Мишку мой рассказ заинтересовал чрезвычайно. Час я соловьем заливалась, а он слушал, не перебивая, только глазенками поблескивал. Когда я выдохлась - начал задавать вопросы.
- Говоришь, нас во временную воронку не случайно затянуло?
- Это не я говорю, это они так говорят. Выходит - не случайно.
- Интересно. Я ведь и сам так же подумал. Говоришь, мы тут все четверо?
- Да я-то тут причем? Они считают, что все четверо.
- Да-да, очень может быть... Говоришь, нет нам обратного пути?
Я устала объяснять непонятливому Мишке, что я при этой теме наподобие попугая, потому ответила - как спросил: - Нет. Останемся тут до конца жизни.
- Все правильно, - кивнул головой Мишка и отчего-то погрустнел.
Вот тут-то и заметила я перемены в его внешности.
- Слушай, мне это кажется? Ты, вроде как помолодел...
- Да, думаю лет на десять, - самодовольно заявил Мишка. Потом посмотрел на меня лукаво: - Побочный эффект перехода, знаешь ли.
Минуты две он на меня так таращился пока до меня дошло. Я вскочила и кинулась в ванную комнату. Ведь в той квартире, откуда и пришла, второе зеркало было именно там. В этой квартире все, за исключением верхней комнаты, выглядело иначе. И зеркало в ванной было другим, но, главное, - было! Полчаса я любовалась своим обновленным отражением. Мишка подходил пару раз. Что-то там гундел, я не слушала. Потом я нашла его наверху на диване с книгой в руках.
- Налюбовалась? - ехидно осведомился Мишка, глядя на меня снизу вверх.
Обычно я в таких случаях сержусь, но на этот раз даже бровей не свела.
Потом мы пили чай. Потом я слушала Мишкин рассказ. Потом попала под репрессии.
- Значитца так! - заявил новоявленный узурпатор. - На улицу ни ногой. Да и к окнам тоже подходить не надо.
- А че так строго-то? - вежливо осведомилась я. - Может, сделаете бедной девушке какое послабление?
Мишка знал меня достаточно хорошо, чтобы уловить в моем тоне предвестие крупных для себя неприятностей, потому поспешил пояснить:
- Львов мог установить за квартирой наблюдение. Хотя, навряд ли, - тут же опроверг он только что сказанные слова. Немного помолчал и добавил: - Но нам лучше все-таки перестраховаться.
Вы думаете, я что-то поняла? Вот и я так думаю. Но со скандалом решила повременить и лишь спросила тоном примерной школьницы:
- А какой прок в том, чтобы Львов ничего не знал о моем появлении?
- Понимаешь, предвижу я от этого сукиного сына пользу великую для дела нашего, - Мишка, когда его несет, начинает изъясняться весьма витиевато, - и потому хочу его завербовать. А ты в этом деле вроде как мое секретное оружие.
Насчет оружия спорить не буду - что есть, то есть. А вот насчет вербовки спешу уточнить:
- У тебя уже разработан план?
- В общих чертах. Осталось продумать некоторые детали. Ты не волнуйся, как только все будет готово, я тебя посвящу.
- Так начинай посвящать сейчас. Вместе и додумаем. Как говориться: одна голова хорошо, а две... - тут я осеклась под его насмешливым взглядом.
- Не обольщайся. Стать первым думающим оружием тебе не суждено, - скороговоркой выпалил Михаил и тут же устремился к двери. Если бы взгляд мог прожигать, то дыра в спине ему была обеспечена.
МИХАИЛ
Дулась на меня Ольга не долго. Скоро ей стало скучно, и она первой пошла на примирение. Со своим вынужденным заточением она смирилась довольно легко. Будучи человеком военным, она просто прировняла мою просьбу к приказу, а приказ, как известно, пояснений не требует. Из квартиры она не рвалась, к окнам, кроме как в темноте, не подходила, на тему вербовки Львова разговоров не заводила. Зато на другие темы мы говорили подолгу. В основном о Глебе и Николае и о нашей общей роли в грядущих событиях. О местонахождении ребят наши мнения разнились, но в одном мы сошлись: где бы они ни были, путь их лежит в Петроград, где мы вскоре с ними и встретимся. Что касается нашего предназначения, то тут версий было много - и все мои. Ольга сразу заявила, что ее роль вспомогательная. Будет дело - будет думать. Тут она показала мне язык. А вот ломать столь чудесным образом помолодевшую головку над столь чудовищными проблемами она категорически отказывается. Меня же она слушала с видимым удовольствием, не отвергая ни одну из предложенных версий. У меня даже закралось подозрение, что я заменю ей телевизор. Чтобы усилить эффект я даже притащил из чулана пустую раму, видимо от картины, и попробовал вещать через нее, но рейтинга мне это не прибавило и рама отправилась пылиться дальше.
Шло время. Львов несколько раз звонил, интересовался моими успехами в разгадке тайны зеркала, но делал это как-то вяло, видимо, его волновали другие проблемы.
Настало 16 декабря и пришло время посвятить Ольгу в мой план. По-моему значительному виду она догадалась, что я намерен говорить с ней о важном, и, сделав серьезное лицо, приготовилась слушать.
- Значитца так, Львова надо ломать сегодня... - я сделал паузу и посмотрел на Ольгу, но она только кивнула головой.
