полученные в бою раны, которые, на наше счастье, оказались несерьезными. Потом стали искать Войновского. Застали его в тот самый момент, когда он появился на конспиративной квартире Львова. Зашли в нее буквально за ним. Он тянул время, говорил, что выдал нас случайно, что готов искупить вину. Для пущей убедительности даже рассказал нам о своей новой мисси все, что знал сам. Потом, видимо посчитав, что достаточно усыпил нашу бдительность, попытался нас убить, но сам получил пулю. Судите сами, как мне было не воспользоваться такой возможностью? Ведь со слов Войновского Львов его в лицо не знал, а из Ростова бумаги будут идти очень долго, поскольку полковник не любим среди коллег. Нам с Ведьмой требовался отдых, а тут и квартира, и покровительство жандармского полковника, и паспорт, в конце концов!
Я взглянул на Александровича. Тот кивнул головой.
- Хорошо. Эти ваши объяснения совпадают с теми выводами, к каким мы и сами пришли после того как заглянули в дело ликвидированной в Ростове группы Седого. Кстати, оно оказалось у Львова.
А вот этого я не предусмотрел. Неужели провал? Но почему тогда так спокоен Александрович?
- Из него мы узнали, что во время завязавшейся перестрелки был убит только Седой. Двум другим участникам группы удалось уйти. О них в деле информации оказалось очень немного. Упомянуты только клички: Странник и Ведьма, да дано описание внешности, очень похоже на ваше и Ольги - извините, но мы выяснили ее имя.
Я с трудом подавил вздох облегчения. А Александрович на меня и не глядел, он продолжал говорить.
- Кстати, Ведьма, тоже может вступить в партию, лишь подтвердив свое желание в ней состоять.
- Боюсь, что это невозможно, - покачал головой я.
- Почему? - удивился Александрович.
- Дело в том, что Ольга замужняя женщина и мужа своего боготворит. А он, насколько я понял из личных с ним бесед, ближе к эсдеками, чем к нам.
- Жаль, - искренне огорчился Александрович, - но, вольному воля! Что касается вас, Странник, то мне предложено использовать боевой опыт, ведь он у вас имеется? - Я кивнул головой. - Использовать при формировании боевых дружин. Вы согласны?
- Согласен!
- Тогда на сегодня все. О месте и времени нашей следующей встречи вам сообщит Нина. Вся связь будет идти через нее.
**
Знакомство с Ниной стало еще одним приятным событием, которое произошло со мной в начале 1917 года.
После того, как Александрович покинул квартиру Мережковских, мы вернулись к обществу. Спорили долго, расходились затемно. И нет ничего необычного в том, что я вызвался проводить Нину. Зимний вечер был на удивление тих. Редкие снежинки почти вертикально опускались с темного неба, чуть кружились в желтом свете фонарей, стелились под ноги прохожим. Не разрываемый злым балтийским ветром сумрак сглаживал острые углы квадратов и треугольников, из которых состоял город, отчего тот казался округленным и каким-то очень домашним. Мы вышли на угол Литейного, и я изготовился ловить извозчика, но Нина меня придержала.
- Вы разве спешите?
- Собственно, нет, - я был слегка растерян этим вопросом.
- Тогда пойдем пешком? Грешно манкировать такой погодой.
Мы свернули налево, дошли до Невы и по Французской набережной пошли в сторону Зимнего дворца. Прачечный мост перевел нас через Фонтанку и вывел к ажурной решетке Летнего сада. Мы не спеша прошли вдоль сотен металлических копий, за которыми, едва прикрывшись голыми ветвями, коротали зиму липы, дубы и вязы. За Лебяжьей канавкой мы свернули к Троицкому мосту. Дальше наш путь лежал на Петроградскую сторону. Там между Каменноостровским проспектом и Большой Пушкарской улицей затерялся во дворах обычный Петроградский дом, где в небольшой квартире проживала Нина. На мосту мы оказались совсем одни. Внизу спала под ледяным одеялом Нева, впереди и слева черной меткой на белом снегу темнели бастионы Петропавловской крепости.
К Нининому дому мы подошли уже в начале следующих суток. И стоит ли винить меня за то, что я принял приглашение подняться в квартиру? Был чай на кухне и белая простынь на диване в гостиной. Я уже почти уснул, когда дверь отворилась и на пороге в чем-то немыслимо воздушном возникла Нина. Слабый свет, проникающий в гостиную из коридора, не позволял разглядеть детали, но основной замысел делал вполне очевидным. И с этим я был совершенно согласен: любовью надо заниматься в полумраке. Что и случилось в следующие полчаса.
Проснулся я уже в спальне. Любить друг друга на диване вполне приемлемо, а вот спать вдвоем крайне неудобно. Мы же категорически не хотели расставаться. Должен ли я был этим утром испытывать неловкость? Черт его знает! Нина сняла это вопрос с повестки дня самым кардинальным способом. Так что из постели мы выбрались где-то часам к десяти. Вот тут-то я и вспомнил об Ольге. Эта мысль вызвала во мне такое смятение, что его сразу же заметила Нина. Она легким движением наложила ладонь мне на губы не дав сорваться с них путаным словам.
- Молчи! Ничего объяснять не надо. У нас еще будет время подробно обо всем поговорить. А сейчас пей чай и беги по своим делам.
Извозчика я поймал сразу, как вышел на Каменноостровский.
ОЛЬГА
Я немного нервничала. И вовсе не Мишкиным отсутствием - должен же мужик когда-нибудь загулять? Просто мне уже скоро ехать на вокзал, и я прежде хотела убедиться, что с ним все в порядке. Убедилась! Ввалился в квартиру весь запыхавшийся. На лице раскаяние, как у кота Васьки только что оприходовавшего крынку со сметаной. Все как я и думала.
- Наш Дантон пошел по бабам? - это я уже вслух сказала, предвосхищая Мишкины объяснения.
На его лице отразилось: 'Как ты узнала?', но сказал он нечто иное:
- А почему, собственно, Дантон, а не Робеспьер или кто другой? Вождей у Великой французской революции было как грязи.
- А потому, что на Робеспьера ты, извини, не тянешь, а кроме него я помню только Дантона.
Пока Мишка думал, что на это сказать, я оставила слово за собой.
- То, что ты провел ночь с бабой - мало того, что это у тебя на морде написано, так, тому есть еще с десяток верных признаков. Но это уже наши маленькие женские секреты, посвящать в которые я тебя не намерена. Если коротко: никакой беды я в этом не вижу. В конце концов, ты всегда был кобелем, и вряд ли, сбросив десяток лет, стал кем-то иным. Другое дело, что твоя связь может иметь дурные последствия. И ладно, если только для твоего организма, а не для всего нашего дела.
- Нина не такая, - возразил Мишка.
- Спасибо, что познакомил, - усмехнулась я. - Ладно, потом расскажешь со всеми подробностями. И спрячь, пожалуйста, эту идиотскую ухмылку. Подобные пошлости только вам, мужикам, на ум идут. Я на вокзал, обед на кухне, пока.
Быстро чмокаю Мишку в щеку - а духи у нее ничего - и порхаю за дверь.
НИКОЛАЙ
В комнате, где проходило заседание Петроградского комитета РСДРП(б) было сильно накурено. Я тут еще и минуты не пробыл, - до этого момента меня держали в соседней комнате - а мне уже хочется на свежий воздух. Если окажусь среди власть имущих - обязательно пролоббирую закон о запрете курения в присутственных местах. Вглядываюсь в лица членов комитета. Лично, мне знаком только товарищ Матвей, но кое-кого я узнаю по фотографиям из различного рода литературы. Справа от председательствующего сидит Калинин в очках и с традиционной бородкой клинышком. Рядом с ним Молотов. А председательствует член Русского бюро ЦК РСДРП(б) Шляпников. Он-то и обращается ко мне:
- Мы тут с товарищами обсуждаем вопросы организации рабочих дружин. Вот хотим послушать вас, фронтовика.
Теперь главное не выглядеть чересчур умным.
