Пирсов.
Филипов показался Северцеву слишком сухим и официальным, держался он напряженно, словно все время ожидал от вновь прибывших каких-то неприятностей.
Северцеву не понравились его дымчатые очки, скрывавшие выражение глаз этого человека. Освещение на корабле регулировалось автоматически, и не было никакой необходимости в защитных очках, разве что у Филипова был какой-то дефект зрения. Но Северцев знал, какой строгий медицинский контроль проходили космонавты. Человек с дефектом зрения никогда не смог бы стать офицером космофлота. Видимо, у Филипова имелись причины прятать от окружающих выражение глаз.
— Вы вернулись гораздо раньше, чем я ожидал! — произнес первый помощник, обращаясь к Пирсову и полностью игнорируя Северцева, которого ему не представили.
— Мы спешили. Время сейчас тревожное, и капитан не должен надолго покидать борт вверенного ему судна. Доложите, что произошло за время моего отсутствия.
— Закончили продувку двигателей. Часовая готовность к старту.
— Какие-нибудь визитеры нас посещали? — спросил Пирсов, и Филипов почему-то помедлил с ответом на секунду дольше, чем необходимо.
Эта короткая пауза в разговоре двух командиров не осталась незамеченной Северцевым, и он сразу же решил для себя, что должен будет в первую очередь выяснить, какие люди появились на корабле за время отсутствия капитана.
— Хорошо. Объявите двадцатиминутную готовность к старту и ждите меня в центральной рубке. Я устрою нашего гостя и буду там через пять минут.
— Стюард вам не понадобится? — Этот вопрос вызвал у Северцева невольную усмешку, поскольку содержал в себе скрытый укор командиру, которому не следовало заниматься такими пустяками, как забота об устройстве гостей, прибывающих на корабль, независимо от их ранга.
Как только они остались одни, Северцев сказал:
— А ведь он прав, я вполне могу обойтись услугами стюарда. Кроме того, мне гораздо интереснее увидеть управляющую рубку вашего корабля, чем собственную каюту. И еще одно — мне почему-то кажется, что во время старта у нас могут возникнуть очень серьезные проблемы.
Пирсов посмотрел на него с сомнением.
— Собственно, именно поэтому я и не хотел видеть вас в рубке.
— Обещаю, что буду нем, как рыба. Рано или поздно вам придется проверить, насколько я умею держать слово. А я вам обещаю, что ни при каких обстоятельствах, без вашей специальной просьбы, не стану вмешиваться в управление кораблем.
* * *
По первому впечатлению рубка «Урагана» напоминала капитанский мостик океанского лайнера. Разве что ее размеры превосходили все, что Северцев мог себе представить, вспоминая рубки знакомых ему кораблей. Огромные, в полстены смотровые экраны, сейчас, правда, темные. Десятки отдельных пультов, очевидно, дублирующие управление основными службами корабля. Сотни незнакомых Северцеву приборов и роскошный полукруглый диван, опоясывающий заднюю стену рубки и служивший для отдохновения уставших от вахты космонавтов или таких, как он, не слишком желанных гостей.
При появлении капитана все вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Хоть в этом традиционном правиле ничего не изменилось за время отсутствия Олега на Земле.
Воспользовавшись тем, что десятки людей, находившихся в рубке, ели глазами своего капитана и никто не обращал на него внимания, Олег разместился в уголке дивана, утонув в нем почти наполовину и стараясь при этом стать как можно незаметнее.
«Если Ширамов собирается что-то предпринять перед стартом, то сейчас самое время!» — мельком подумал Северцев, взглянув на большое табло электронных часов, на котором сменяли друг друга цифры последних минут, оставшихся до старта. И, что называется, накаркал.
— Адмиральский катер у левого борта! — доложил динамик срочного оповещения. — Выдвинуть парадный трап?
— Отставить! — спокойно, не меняя привычной интонации, приказал Пирсов. — Мы пока еще в доке. Подождет, пока мы из него выберемся. Начинайте процедуру старта.
Один из радистов, сидевший за боковым пультом, сорвал с головы наушники и обратился к капитану напрямую, игнорируя громкую связь, которой полагалось сейчас пользоваться всем службам.
— Капитан! Он требует немедленно принять на борт представителя верховного командования Федерации!
— Не отвечать на его вызовы. Отключить все внешние каналы связи! — Очевидно, эта неслыханная во время старта команда заставила радиста возразить севшим от волнения голосом:
— Но капитан! Как быть с диспетчером, без его указаний мы же не сможем покинуть док…
— Выполняйте приказ!
После этого в рубке повисла мертвая тишина, лишь щелканье реле да едва слышный шелест электроники в многочисленных приборах нарушал ее.
Команда все еще не догадывалась, что собирается предпринять ее капитан. Лишь один человек в рубке, кроме Олега и самого капитана, понимал, что происходит.
Шаги первого помощника, направлявшегося к капитану, дробно ударили по установившейся в рубке тишине и отдались в голове Северцева нехорошим предчувствием. Кажется, ему придется нарушить только что данное Пирсову обещание ни во что не вмешиваться…
Электронное табло часов между тем проглотило цифру последней предстартовой минуты, корабль чуть вздрогнул, все обзорные экраны вспыхнули одновременно, показывая едва заметное движение окружавших корпус корабля металлических ферм. Сразу же стал виден и адмиральский катер, отчаянно сигналивший им морзянкой своего прожектора. Казалось, воздух в рубке сгустился от напряжения.
— Он требует, чтобы мы немедленно заглушили двигатели… — растерянно пролепетал молоденький радист, сидевший за дальним пультом.
— Продолжать движение! — рявкнул Пирсов не терпящим возражения тоном.
— Вы не имеете права не подчиняться приказам адмиральского катера! — тихим и каким-то неестественным голосом произнес Филипов, находившийся от командирского кресла на расстоянии десятка шагов и продолжавший свое угрожающе медленное продвижение к капитану. Казалось, это подкрадывается большая хищная кошка, готовившаяся к завершающему смертоносному прыжку.
— Катеру я не подчиняюсь. А никакого адмирала не вижу, — в своем обычном, ироничном тоне ответил Пирсов.
Он не замечал угрозы, исходившей от его первого помощника. Слишком сильна была привычка ощущать себя полноправным хозяином своего корабля, человеком, чьи приказы никогда не обсуждались, особенно здесь, в командирской рубке, после того как началась процедура старта.
Неожиданно, за секунду до того, как в руке Филипова блеснул станер, Северцев понял, что сейчас произойдет, и рванулся вперед со своего дивана, находившегося метрах в двадцати от центра рубки, где развивались драматические события. Преодолеть эти метры за оставшиеся в его распоряжении мгновения не было никакой возможности. Он послал свое тело в бросок совершенно рефлекторно, не думая о том, что уже не успеет вмешаться. Но произошло нечто странное. Воздух в рубке словно остекленел. Звуки исчезли, а люди на несколько мгновений замерли в полной неподвижности. И только когда Северцев оказался рядом с Филиповым и выбил у него из рук станер, уже направленный в грудь Пирсова, время вернулось в свою привычную колею.
И в этот момент взгляд Северцева встретился со взглядом Филипова. Волна почти ощутимой физически ненависти окатила его. Она рвалась наружу из этого человека, и Северцеву показалось, что, если сейчас Филипов не сумеет дать ей выход на волю, ненависть разорвет его изнутри.
Но гораздо важней ощущения самой ненависти было понять ее причину, потому что причина эта находилась вне этого человека и даже вне помещения, в котором они сейчас находились.
Какая-то очень серьезная опасность притаилась в глубинах корабля, и Филипов, ставший проводником этой опасности, сам по себе уже не представлял серьезной угрозы, совершенно уничтоженный утратой оружия в самый решительный момент, к которому он, видимо, давно готовился. Филипов принял для себя нелегкое и очень рискованное решение, все поставил, казалось, на абсолютно
