Он и сам не знал, как его осенила подобная догадка. Возможно, что-то такое таилось в страшном сне, который его разбудил…
— Была, — пробормотала колдунья. — Я помогала ему с самого начала. А теперь умираю… Гиб Гэлах увидел правильно — искупительная кровь…
— Зачем ты это сделала?
— Я не хотела ее убивать, но мне было велено… если б она не вернулась в Данелойн, я получила бы то, чего жаждала более всего на свете сокрытое знание… Но проклятый дар ее оказался сильнее… он и впрямь помогает вам, недоумкам, превозмочь наши усилия…
— Кто это мог велеть такое?
— Тебе не все ли равно?.. много крови прольется еще в Данелойне из-за принцессы Май. Он хотел избежать этого… о, Черный Хозяин знает, что делает, и это далеко не конец, нет, не конец…
— Что еще за Черный Хозяин?
Тут последние краски сбежали с лица Де Вайле, тело ее выгнулось дугой, обмякло, глаза закатились.
— Нет! — вскрикнул Баламут, хватая ее за плечи и встряхивая. — Нет, ты скажешь все, проклятая ведьма!..
Но сказать она уже ничего не могла.
ГЛАВА 25
Некоторое время Баламут стоял на коленях, стиснув зубы и не отрывая тяжелого взгляда от неподвижного тела на полу. Затем медленно поднялся и, обратившись к Овечкину, буркнул:
— Пойдем вынесем ее отсюда, друг. Дабы не отравляла нас далее своим присутствием…
Принцесса заплакала.
Растерянный Михаил Анатольевич безропотно помог королевскому шуту вынести закутанное в плащ тело Де Вайле из дому в лес. Шли они в полном молчании, и в лесу Доркин вырыл неглубокую могилу, торопясь избавиться от предательницы, и они наспех забросали ее землей.
— Сгинешь вместе с этим миром, когда Овечкин выберется отсюда, и так тебе и надо — чтобы и следа не осталось! — угрюмо произнес Доркин в качестве надгробной речи, разравнивая землю ногой. — Представить только связаться с этой тварью Хорасом, своими руками навлечь столько бед! Никогда бы не подумал…
Он запнулся, вспомнив последнее предсказание колдуньи насчет принцессы. Овечкин подумал о том же, и они коротко переглянулись. «Много крови прольется еще из-за нее в Данелойне…»
— Хотел бы я знать, о каком Черном Хозяине она говорила. Похоже, не о Хорасе, — безрадостно пробормотал Баламут. — Может, наврала со злости? Ладно, пошли.
И они отправились обратно в дом, чувствуя немалую тяжесть на сердце, ибо оба помнили о том, что перед лицом смерти не принято лгать.
В крепости их встретил безутешный чатури, очнувшийся наконец от своего пьяного забытья. Узнав о том, что произошло, он принялся рвать перья у себя на голове, причитая:
— Я же знал, знал! Боги изъявили намерение говорить со мною, и они открыли мне всю правду, а я!.. Еще двести лет не прикоснусь к вину, будь оно проклято!
— Я тебя предупреждал, — безжалостно сказал Баламут. — Скажи спасибо, что я все-таки успел вовремя и принцесса уцелела, не то не жить бы и тебе.
— Никогда более! — покаянно проскрипел чатури. — Пятьсот лет не буду пить!
— И правильно! — сказал Баламут. — Расскажи-ка лучше, что именно открыли тебе твои боги. Что за Черный Хозяин объявился вдруг в Данелойне?
— Расскажу… Только не очень-то я помню. Открыли они многое, но я… Ладно. Два незримых властителя не от мира сего существуют у вас в Данелойне — Черный и Белый. Один — из темного мира, другой, разумеется, из светлого. И объявились они не вдруг, а были всегда, от сотворения вашего мира. Они не враждуют между собой, так, худо-бедно делят власть. Рождение же принцессы Маэлиналь с ее магическим даром нарушило существующее равновесие сил. И не только потому, что она внушает исключительно благородные чувства даже негодяям и подлецам, делая из них чуть ли не святых…
— Не паясничай! — перебил его Доркин, стискивая зубы.
— Ах, простите. Короче говоря, как всякий светлый дар, эта ее способность пришлась весьма не по душе и не по зубам Черному Хозяину. Чтобы не тратить силы, решил он убрать принцессу из Данелойна — пускай, мол, нарушает равновесие где-нибудь в другом месте. Ибо если она останется в вашем мире, ему придется строить множество козней, и не жить ей спокойно никогда… ее будут похищать, из-за нее будут убивать. Я должен огорчить тебя, Доркин. Из вас четверых, кого король Фенвик отправил на поиски принцессы, в живых остался ты один. Гиб Гэлах умер, Де Вайле — сам знаешь, и Соловья Лена тоже нет больше… принц Ковин, оскорбленный тем, что тот приехал предлагать ему принцессу Альтиу вместо прекрасной Маэлиналь, приказал убить вашего лучшего поэта ночью, из-за угла… И это только начало страстей, которые будут разыгрываться из-за принцессы. И для вас, и для нее было бы спокойней, если бы… если…
Чатури вдруг запнулся.
— Вот тут я подзабыл, — смущенно признался он. — Боги сказали, что только одно может спасти ее и дать ей возможность быть счастливой… но я не помню, что именно.
— Скотина! — в сердцах сказал Баламут. — Ладно, рассказывай дальше. Но постарайся вспомнить потом!..
— Дальше… Но это, собственно, и все. Они предупредили о том, что Де Вайле попытается убить принцессу, чтобы не допустить ее возвращения в Данелойн. Черный Хозяин, которому колдунья на самом деле верно служила половину своей жизни, обещал ей открыть за это некое тайное знание, дающее необыкновенную силу и власть над законами природы. Вот она и хотела…
— А боги не сказали тебе, где можно найти этого Черного Хозяина?
— Нет. А если бы и сказали — неужели ты думаешь, Баламут, что его можно убить или изгнать из Данелойна?
— Можно было бы попробовать…
— Увы, мой друг, лучше и не пробовать. Он — часть вашего мира, так же, как и Белый Хозяин, и без них обоих, как и без кого-то одного из них, Данелойн просто прекратит свое существование.
После этих слов Баламут Доркин впал в мрачную задумчивость. А Овечкин, молча сидевший у очага на протяжении всего рассказа, тихо сказал:
— Странно мне что-то… Ведь если дар принцессы пробуждает в мужчинах только благородные чувства, с нею и из-за нее не должно происходить ничего подобного. И принц Ковин…
Не договорив, он покачал головой и спросил у чатури:
— Как же вы забыли самое главное? Что может спасти принцессу Май?
— Ну, забыл, — вещая птица строптиво вздернула головку. — Сам не рад! Убейте меня теперь!
Тут вошла Фируза, и все повернулись к ней.
— Как она… как ее высочество? — с болью в голосе спросил Баламут.
— Кажется, заснула, — отвечала девушка, озабоченно качая головой. Ужас-то какой! Старая ведьма совсем расстроила ее своими пророчествами. Как будто без того не хватало…
Она осеклась, а Баламут топнул ногой.
— Не знаю, что и делать! Хоть не возвращайся в Данелойн!..
— Почему это? — спросил Босоногий колдун, внезапно появляясь посреди комнаты.
Чатури с пронзительным криком метнулся в угол, а остальные вздрогнули от неожиданности.
— Ну, — сияя, сказал Аркадий Степанович, — вот и я! Все готовы в путь? Или вы тут так обжились, что и домой не хотите?
— Ох, колдун! Если б ты знал!
