По пути к причальной вышке я размышлял. Может быть, стоит оставить Милу здесь? Одному мне было бы не просто проще – несоизмеримо проще. Но зачем я тогда покупал дирижабль? Нет, девушка мне понадобится. Я встретился с ней не случайно. А если и не понадобится – лучшую заложницу, чтобы угрожать мне, трудно представить. Оставлять ее в гнезде китайской контрразведки глупо.
Лонгченпа сидел около причальной вышки на бочке из-под питьевой воды, глядя в черное бездонное небо. К дирижаблю тянулись пластиковые шланги заправочных устройств. Они слегка вибрировали. Водород шел от реактора порциями. Клапан топливного бака пропускал его внутрь, но не выпускал обратно.
– Хороший дирижабль, – равнодушно кивнул Лонгченпа, заметив меня. – Дорого купили, правда.
– Срочно понадобился, – отозвался я.
– Убегаете от сожженного монастыря?
– Нет, причина спешки не в этом. А что ты знаешь о монастыре?
– Бомбили всю ночь, – вздохнул Лонгченпа. – И ни одного выстрела в ответ… А они могли бы выстрелить… Мой брат работал там механиком, рассказывал об оборонительном оружии. Нападавшим не показалось бы мало.
– Брат погиб?
– Его отослали в Непал. И многих рабочих тоже. Монахи знали, что произойдет. Но приняли такую судьбу.
– Ты говоришь по-русски даже лучше, чем Йеши.
– Я окончил Новосибирский университет, – усмехнулся Лонгченпа. – Не похоже?
– Похоже, – покривил душой я. – А почему работаешь пилотом на дирижабле?
– Инженеры в Тибете почти никому не нужны. В Китай я не хочу. Госпожа Тизенберге платит очень неплохо. И работы немного. Много времени остается для того, чтобы думать. Смотреть на звезды…
По винтовой лестнице вокруг причальной вышки я поднялся в корзину дирижабля. Приборы были знакомыми, навигационное оборудование – тоже. Дирижабли не слишком изменились за последние сто лет.
– Какая скорость в штиль? – крикнул я вниз.
– Можно разогнать до сорока километров в час, – отозвался Лонгченпа. – Но лучше идти тридцать. Расход водорода в три раза меньше.
– Хорошо.
Спустившись, я пожал Лонгченпе руку, поблагодарил его:
– Дирижабль в отличном состоянии!
– Старался… Привык выполнять свою работу добросовестно.
Главный вопрос я задал без перехода:
– Как ты догадался, что мы были у монастыря?
– В глазах твоей девушки боль. Она слишком молода для таких сильных чувств. Недавно она видела что-то страшное.
– А в моих глазах боли нет?
– В них нет радости, – ответил непалец.
Меня поразило точное определение Лонгченпы. На самом деле, я давно ничему не радовался… Все мои улыбки, шутки – напускное. Я делаю только то, что необходимо. Потому что так нужно. И меня мало трогает, что будет со мной. Только в той степени, насколько это отразится на выполнении задания.
– Постараюсь обрести радость, – улыбнулся я Лонгченпе.
Тот молча покачал головой. – Вряд ли это так просто…
– Тогда я сделаю то, что от меня требуется.
– Делай что должно, и будь что будет, – отозвался непалец.
ГЛАВА 10
Блага цивилизации
Мы вновь плыли над горами. Медленно, но напрямик, поднимаясь и опускаясь для того, чтобы поймать попутный ветер или чтобы войти в полосу штиля, если попутного ветра не было. Горы возвышались всюду. Казалось, горные хребты нигде не кончаются.
Дирижабль летел на большой высоте, но отдельные снежные вершины, ледяные искрящиеся хребты все равно вздымались над нами. Огромный баллон аэростата казался, по сравнению с величавыми пиками, таким ничтожным…
Внизу сверкали большие и маленькие озера. Сверяясь с картой, я отмечал, что мы оставили по правую руку озеро Нганце, пролетели над озером Джаринг, повернули на северо-восток и прошли между озерами Селлинг и Пангок, достигли хребта Тангла и перевалили его… Ветер изменился, задул с запада. Дирижабль полетел быстрее.
Когда становилось холодно или не хватало воздуха, мы прятались в крошечной, едва сесть двоим, герметичной кабине, установленной посреди гондолы аэростата, включали электрическую печку и открывали кислородный вентиль. В кабине было уютно.
Кроме трех огромных баков с водородом, дирижабль нес два кислородных резервуара довольно внушительных размеров. Дирижабль был модифицирован для полетов в условиях высокогорья, в краях, где
