— Там что, совсем не бывает облаков?
— Совсем. — Сэмми выпрямился, сидя на песке. — Я помню, как в первый раз увидел облако. Это случилось летом семьдесят девятого в окрестностях Нью-Йорка. Я увидел эту громадную пушистую штуку в небе и протянул руку, чтобы схватить ее… но она была слишком высоко. — Сэмми печально улыбнулся. — Я повернулся к маме и спросил ее: «Мамочка, почему у меня нет такой сахарной ваты? Ну почему?» — Голос Сэмми стал прерывистым, и он отвернулся. — Извините. Всего лишь глупое воспоминание.
Зеф наклонился к нему и похлопал его по спине.
— Эй, парень, — пробормотал он, достаточно громко, чтобы мы его слышали. — Все в порядке. Выговорись. Мы же все тут твои друзья.
— Да, — сказал Этьен. — Мы ничего не имеем против. У каждого есть какое-то печальное воспоминание.
Сэмми быстро обернулся. Все его лицо сморщилось:
— А у тебя, Этьен?.. У тебя тоже есть какое-то печальное воспоминание?
— Да. У меня в детстве был маленький красный велосипед, но его украли.
Сэмми помрачнел:
— Похитители велосипедов? Они украли твой маленький красный велосипед?
— Да. Мне было тогда семь лет.
— Семь! — вскрикнул Сэмми и сильно ударил по земле кулаком, обсыпав всех песком. — Господи Иисусе! С ума можно сойти!
Наступило неловкое молчание. Сэмми вытащил ризлу и начал судорожно скручивать косяк, а Зеф сменил тему разговора.
Эта вспышка была скорее всего тонким ходом. Ответ Этьена настолько умилял, что было бы жестоко открывать парню карты. У Сэмми оставался единственный выход — положить розыгрышу конец. Насколько я понял, Этьен теперь до конца жизни будет верить, что в Айдахо не бывает облаков.
Когда мы выкурили косяк, солнце уже почти исчезло за горизонтом. Над морем мерцала лишь еле заметная желтая дуга. Подул легкий ветер, погнавший по песку обрывки ризлы. Ветерок принес с собой запахи еды из ресторана — запах лимонной травы и жареных моллюсков.
— Я хочу есть, — сказал я.
— Хорошо пахнет, правда? — спросил Зеф. — Я бы управился сейчас с большой тарелкой лапши с курятиной.
— Или лапши с собачатиной, — добавил Сэмми. Он повернулся к Франсуазе. — Мы ели лапшу с собачатиной в Чиангмае. По вкусу похоже на курицу. Собаки, ящерицы, лягушки, змеи — они всегда похожи по вкусу на курицу.
— А как насчет крыс? — поинтересовался я.
— А-а, и крысы тоже. Этих вообще не отличишь от курицы.
Зеф зачерпнул рукой горсть песка и начал просеивать его между пальцами, выводя узоры на полоске, ограниченной его расставленными ступнями. Затем он кашлянул, как будто стоял на трибуне и хотел привлечь к себе внимание.
— Эй, — обратился он к нам, — а вы слышали о жареной крысе по-кентуккийски?
Я нахмурился. Это было похоже на новый розыгрыш. Я подумал, что если Этьен опять поведется, то я заплачу. У меня перед глазами все еще стояло его лицо, когда он рассказывал о своем красном велосипедике.
— Нет. А что это такое? — осторожно спросил я.
— Одна очень известная история.
— Городские мифы, — добавил Сэмми. — У кого-то в горле застряла косточка. Потом оказалось, что это была крысиная косточка.
— Да. Это случилось с двоюродным братом тетушки одного моего друга. Такое не случается с человеком, с которым разговариваешь.
— А, — сказал я. — Ясно.
— Великолепно. Итак, сейчас ходит басня про жареную крысу по-кентуккийски. Вы слышали?
Я покачал головой.
— Ходят слухи про пляж. Про изумительный пляж, затерявшийся где-то, — никто точно не знает где.
Я отвернулся. У самой воды мальчик-таиландец играл с кокосовой скорлупой, подбрасывая ее в воздух коленями и боковыми сторонами ступней. Он сделал неловкий удар, и скорлупа упала в воду. Несколько секунд он стоял — наверное, раздумывал, стоит ли окунуться ради того, чтобы достать скорлупу. Потом он побежал по песку к гостинице.
— Нет, — ответил я Зефу. — Никогда не слышал об этом. Расскажи-ка нам.
— О'кей, — сказал Зеф. — Я нарисую вам картину. — Он снова улегся на песок. — Закройте глаза и представьте себе лагуну, которую не видно со стороны моря и с проплывающих мимо лодок благодаря изогнутой гряде высоких скал. Потом вообразите пляж с белым песком и коралловые рифы, которые никогда не страдали от взрывов динамита или от рыболовных сетей. На острове, покрытом джунглями (не таиландскими лесами, а именно джунглями), множество водопадов с пресной водой. Трехъярусные шатры из листвы, тысячелетиями нетронутые растения, птицы с причудливым оперением и резвящиеся на деревьях обезьяны. Община избранных путешественников целыми месяцами живет на белых песках, ловит рыбу в коралловых рифах. Кто хочет, тот уезжает; кто хочет, возвращается обратно. Только пляж остается таким же, как и раньше.
— Община избранных? — тихо, как сквозь сон, спросил я. Картина, нарисованная Зефом, полностью захватила меня.
— Да, избранных, — подтвердил он. — Молва молвой, но доходит она лишь до немногих счастливчиков.
— Это просто рай, — пробормотал Сэмми. — Эдем.
— Эдем, — согласился Зеф. — Очень подходящее название.
Франсуаза была совершенно обескуражена тем, что Сэмми и Зеф тоже знают о существовании пляжа. Она не могла бы вести себя более подозрительно, даже если бы и очень старалась.
Неожиданно она быстро встала.
— Вот что, — начала она, стряхивая с ног песок. — Завтра рано утром мы отправляемся на этот… как его, на Пханган. Поэтому нам, пожалуй, уже пора ложиться спать. Этьен? Ричард? Пошли.
— Что? — спросил я, растерявшись из-за того, что образ пляжа в моем воображении неожиданно рассыпался. — Франсуаза, еще только половина восьмого.
— Мы отправляемся рано утром, — повторила она.
— Но… Я еще не ел. Я буквально умираю от голода.
— Хорошо, пойдем поедим. Спокойной ночи, Сэмми и Зеф, — сказала она американцам, прежде чем я успел предложить им присоединиться к нам. — Было очень приятно познакомиться с вами. Но этот ваш пляж… Такая глупая история! — Она весело рассмеялась.
Этьен сел прямо, глядя на нее так, будто она сошла с ума. Она не обратила внимания на его замешательство и двинулась по направлению к ресторану.
— Послушайте, — обратился я к Сэмми и Зефу. — Я думаю, что она… Если вы не против поесть вместе с нами…
— Да, — вмешался Этьен. — Идемте с нами. Пожалуйста.
— Круто, — ответил улыбнувшись Сэмми. — Мы посидим на берегу еще немного. Желаю вам приятно провести время на Пхангане. Вы собираетесь вернуться в Чавенг?
Я кивнул.
— Хорошо, тогда еще встретимся. Мы пробудем здесь некоторое время. Минимум неделю.
Мы пожали друг другу руки, а потом вдвоем с Этьеном отправились вслед за Франсуазой.
Обед прошел в тяжелом молчании, которое иногда прерывалось непродолжительными диалогами на
