– Это счастье для Мод, что они приехали сюда. Она тяжело восприняла новость о том, что Фанни нет в Денвере. Я думаю, что из-за этого у нее случился припадок, она упала и сломала ногу.
– Я ненавижу ухаживать за ней. Здоровая она, как корова, вымя которой попало в изгородь и застряло там. Прикованная к кровати она, должно быть, как бык с кольцеобразным хвостом.
Смит не ответил и молча закурил. Он очень хотел рассказать своему другу о Вилле. Вилла с большими печальными глазами… гордо поднятым подбородком, она… Боже… он должен остановиться думать об этой женщине… Смит сменил тему разговора.
– Ты что, поссорился с этим ребенком, который приехал с Райсом? Я вижу, он «помечен».
– Можно сказать и так. Чертов дурак! Я схватил его, когда он целился в кобылу серебряного мустанга. Ну, вот ему и пришлось попробовать приклад моей винтовки… Представь, он утверждал, что мог бы просто оглушить ее… Мы бы ее связали, она пришла в себя и была бы здорова, но в неволе.
– Ублюдок!.. Большинство таких дураков либо промахиваются, дай Бог, либо убивают.
– Я сбил его с ног, он даже сразу и не понял, что случилось. Он думал, что становится ловким, как только возьмет в руки ружье…
– Он пробовал дать отпор тебе?
– Да, пробовал, но он не такой ловкий и быстрый, каким ты был в четырнадцать лет.
– Помнишь, как Оливер заставлял тебя учить меня быстро бороться? – Смит хихикнул.
– Да. Он бушевал и восторженно кричал: «Учи его бороться кулаками, как настоящего мужчину, – до сих пор слышу его голос, – Смит не собирается прятаться за ружье. Он вырастет настоящим бойцом!»
– Мне все еще не хватает его, Сэнт.
– Да: Но так уж устроено. Мы не можем жить вечно… Возьми гитару и сыграй мне, Смит, так хочется послушать хорошую музыку.
Сэнт оперся о стену и заложил руки за голову.
Ранчо Иствуд было для него самым дорогим местом на земле. Он считал, что именно здесь находится его дом, и где бы ни был Сэнт Руди, он всегда с любовью вспоминал о самых близких для него людях, живущих на ранчо Иствуд. Сэнт никогда не имел сына. И Смит был для него самым родным человеком, он относился к нему, как к сыну. Смит чувствовал это, и очень любил Сэнта.
Вот уже несколько лет после смерти Оливера Смит горевал, нещадно пил и ссорился с кем попало. Несколько раз Сэнту приходилось вмешиваться, чтобы оградить Смита от неприятностей, грозивших закончиться для последнего очень скверно…
Два года назад Сэнт нашел цветущий зеленый луг в пределах стен каньона. Чистый поток воды падал с горы. Они вместе окультурили эту землю, из столбов и шестов построили загон на ограниченной территории и пригнали стадо диких лошадей и мулов. И теперь из этого стада они вырежут сорок голов для Клиффа Раиса.
– Я купил новые струны, когда был в Денвере. – Смит вышел и сел на скамейку. – Обязательно поменяю старые струны к следующей ночи. – Он дернул струны, повернул ключ. – Никогда не забуду тот день, когда ты прискакал и привез в грубом мешке эту гитару. Ты всю дорогу из Шеридэн скакал в метель. Как сейчас помню, лед лежал на твоих усах, и ты чуть не примерз к лошади. Это было за день до Рождества.
– Да. Я был изнурен и очень хотел спать. А ты перебирал струны на этой проклятой гитаре до тех пор, пока я всерьез не пригрозил, что поднимусь и разобью ее.
– Я никогда не был так счастлив, Сэнт. Я и сейчас думаю, что никогда не. смогу отблагодарить тебя за подарок.
– Чепуха. Ты еще тогда отблагодарил меня, обнимая до тех пор, пока я не посинел. Теперь хватит болтать и сыграй-ка «Красную реку в долине».
Вилла долгое время спорила сама с собой, но потом, наконец, смягчилась и дала Мод несколько капель опиума. Доктор сказал подождать пару дней. Она подождала день и еще половину дня. Долгие часы, которые Мод провела в боли, подвергли тяжелому испытанию и бедную девушку, и теперь она хотела только одного – хотя бы немного отдохнуть. Они обе просто выбились из сил.
Когда Вилла уверилась, что больная крепко уснула, она, взяв с собой Бадди, тихонько вышла из комнаты. Девушка закрыла дверь на ключ, сунула его в карман и посмотрела на комнату Джо Белл. Насколько ей было известно, девчонка просидела там весь вечер. Вилла поужинала с Мод, зная, что Иниз ждала Смита. А у нее совсем не было желания встречаться с ним в тот момент. Вилле очень хотелось привести в порядок свои мысли. Она никак не могла взять в толк, почему Смит Боумен имел над ней такую силу, что она всегда в его присутствии чувствовала себя очень глупо.
Свет струился в щель под дверью маленькой комнаты, которую использовала Иниз. Вилла прошла через темную кухню и вышла на заднее крыльцо.
Здесь, одна, в тишине ночи, девушка почувствовала себя очень хорошо. Луна плыла высоко в небе в окружении миллионов звезд. Монотонный скрип деревянной мельницы радовал слух. Даже Бадди казался довольным. Он опустился на крыльцо и положил голову на лапы.
Потом где-то позади барака кто-то начал играть на гитаре. Она уже слышала музыку и раньше, находясь прошлой ночью в комнате Мод, но только очень слабо и почти ничего не разобрала. Но сегодня музыка звучала громко и была неотразимо прекрасна. Вилла не могла сразу определить особенное очарование этой красивой музыки, она только знала, что у нее мурашки поползли от звуков этой мелодии, и она притягивала ее, как Пестрый волынщик Хэмелин в поэме Браунинга, вынуждавший детей следовать за ним.
И Вилла пошла вниз по тропинке к изгороди, которая разделяла дом и двор с сараями, непреодолимо влекомая сладким чистым звуком. Бадди встал и последовал за ней. Девушка чувствовала, что сердце ее будто остановилось. Волна очарования поглотила ее, и ей вдруг показалось, что звуки, наполнившие собой вечерний воздух, доносились совсем из другого мира.
Звучала мелодия «Любимый дом», и ее играли с таким знанием, что Вилла почти окаменела от красоты.
