– Да, она русская.
– Русская?! Так ведь она утонула в озере Царицы!
– Пьер, то другая девушка. В России почти сто пятьдесят миллионов жителей, и девушек среди них немало!
– Да, конечно… Просто к нам, в горы, они залетают редко. Хорошо, если эта моя клиентка жива… А почему вы ее ищете? – вдруг встрепенулся Пьер. – Надеюсь, она ничего такого не сделала… плохого?
– Нет, я вас уверяю. Просто она потерялась.
– Ну, удачи тогда…
Реми оставил парню на редкость щедрые чаевые.
Первым делом, несмотря на поздний час в Москве, он позвонил Алексею: незачем больше терять время на поиски Лизы в Италии.
– Кровь на затылке… – задумчиво проговорил Кис. – Сомневаюсь я что-то, что Лиза упала. Ее хотели убить.
– Считать, что произошло два несчастных случая с двумя двоюродными сестрами: одна
– Тем более что убийство Ирины вытекает из убийства Лизы. Несостоявшегося по каким-то причинам, как теперь стало ясно… Что теперь думаешь делать? Вернешься к Шарбонье?
– Сначала попробую отыскать Лизу. Возможно, она в опасности. Кто бы ни пытался ее убить, Шарбонье или другой человек, но он может попытаться довести дело до конца!
– Погоди. У тебя же есть контакт в полиции? В жандармерии, точнее. Лиза, если жива, должна была заявить о нападении! А если нет… То у них в морге может иметься неопознанный труп, между прочим… Поинтересуйся.
– Дело говоришь. Чао, остаемся на связи!
– А как там Саша, спроси! И малышня? – завопила Ксюша.
Реми спросил, выслушал ответ и сообщил жене, что у Александры все отлично.
Ксюша обрадовалась хорошим новостям как никогда. Это было очень важно сейчас, когда жуткая реальность подобралась к ней так близко! Убить Лизу – такую симпатичную, такую веселую на фото, – что за изверг мог поднять руку на нее? Да еще и беременную!
Она взяла у мужа телефон, снова открыла фотографию Лизы и посмотрела на ее юное, нежное лицо, на ее радостную улыбку… Так улыбаются друзьям. И от такой улыбки становится хорошо на душе.
«Не бойся, мы тебя найдем! – прошептала она телефону. – И все будет хорошо».
Реми посмотрел на жену. Он не расслышал ее слова, да и произнесены они были по-русски…
– Думаю, что завтра мы ее найдем, – кивнул он.
Не трогаясь с места, Реми тут же набрал номер Брюно. Дал имя: Елизавета Чеботарева – и просил разузнать, имеется ли у жандармерии какая-нибудь информация по ней. О неопознанных трупах он говорить не стал: вопрос бессмысленный. Если ответ будет получен утвердительный, то надо в морг ехать и просить разрешения на этот труп посмотреть. Тогда как жандармерия отнеслась к детективу из Парижа враждебно, замаешься их уговаривать… Или же перебросить жандармам фотографию Лизы, – но объясняться с ними, что да откуда, Реми не желал.
И, самое главное, он не хотел отнимать у Ксюши надежду.
На этот раз Брюно не стал брюзжать, а смиренно пообещал разузнать: урок Реми не прошел даром.
После чего Реми с Ксюшей двинулись в сторону Ниццы.
В отеле они оказались около половины одиннадцатого. Ксюша сразу же села за компьютер – набрасывать мысли и заметки, плоды сегодняшних приключений, а Реми принял душ и завалился на кровать, включив телевизор. Включил на маленькой громкости: уважал литературный труд любимой жены.
Брюно позвонил неожиданно. Реми не ждал от него информации раньше завтрашнего дня, но, видать, «диктатору» не терпелось получить внятное объяснение поскорее: сезон ведь идет, а денежки, ровно наоборот, нет!
Информация, однако, оказалась нулевой: никаких сведений о мадемуазель Чеботарефф в жандармерии не имелось.
– Завтра мне обещали справиться еще в полиции, вдруг у них есть, – пророкотал Брюно. – А если нет, как вы ее искать будете?
– Это уж мое дело, – не стал раскрывать свои секреты Реми.
– Но вы… Вы сумеете? – спросил он с неожиданно робкой надеждой.
– Сумею. Но не ждите, что прямо завтра.
– Хорошо, – вздохнул Брюно.
– Ты?! – не поверил Лоран.
Она кивнула.
– Но, Лиза, ты ведь ничего не помнишь! Откуда такая мысль? Или к тебе память…
– Это не мысль, это факт. И не в прошлом, а в тот день, когда я очнулась в горах… Я должна была сказать тебе сразу. Прости.
Слезы наполнили ее глаза.
– Не надо плакать, – мягко произнес он. – Просто расскажи.
И она рассказала. Как очнулась в домишке, как мужичок копал для нее могилу, как он говорил по телефону, как она, защищаясь, выставила перед собой лопату и он – он на эту лопату… Прямо горлом… И кровь…
Она прижала пальцы к губам: тошнота мешалась с рыданиями.
– Ну успокойся, все хорошо, – Лоран взял ее за плечи, – успокойся…
Спазмы потихоньку отступили, и Лоран убрал руки с ее плеч.
Лиза поняла этот жест по-своему: он больше никогда, никогда не обнимет ее… Убийцу!
Она уставилась в пол, чтобы не встречаться с ним глазами. Лоран сидел в задумчивости.
– Ох, Лиза, Лиза… – проговорил наконец он. – Почему ты мне сразу не рассказала?
– Мне страшно было признаться, что я убила человека…
– Ты его не убила! Ты всего лишь не дала ему убить себя! И имела на то полное право, по совести и по закону! Тут даже обсуждать нечего, тебе не в чем себя винить! Другое дело, что его труп остался в домике… И его кто-то может найти! А это означает следствие, тебя будут искать… Нужно срочно тело спрятать! Дорогу к этому домику вспомнишь?
– Не уверена. Мне очень плохо было в тот день, я все время теряла сознание…
– Все же попробуем. Пошли в машину.
Лоран вернулся в Монвердон, объехав центр городка по периферии, – не дай бог кто узнает его за рулем, ведь доктор Бомон тут едва ли не каждому жителю известен! – и доехал до крайней улицы, за которой начиналась дикая местность, ведущая в гору.
Покрутившись, он приткнул машину в тени какого-то дома.
– Идем, Лиза. Нужно найти эту хибарку.
Они шли долго. Когда Лиза спускалась, она не замечала развилок: ее манил маячивший внизу город! Но сейчас, когда они поднимались в гору, оказалось, что тропинки ветвятся…
Она несколько раз ошиблась, и прошло немало времени прежде, чем они завидели домик.
– Где именно ты его оставила?
«Его» – это труп мужичка, поняла Лиза.
– Внутри… Я туда не пойду.
– Конечно, – согласился Лоран, потянув на себя дверь.
Эти пастушьи хибарки никогда не запирались. Они встречались в горах то там, то сям и служили пастухам убежищем от прохладных – даже жарким летом – альпийских ночей. По неписаному уставу, каждый туда приносил что мог: еду, спички, керосин для ламп (электричества в них не имелось) и прочие нехитрые вещи, необходимые для короткого отдыха. Стада овец быстро выщипывали траву на одном месте, поэтому пастухи перебирались со склона на склон, с одного холма на другой и от сторожки к сторожке.
Однако случалось, что пастбища в том или ином месте приходили в негодность: то ли скот их сильно
