Наконец ее мать откликнулась.
– Галина Мироновна, – проговорил Кис в телефон, – месяца два-три назад кто-нибудь интересовался вашей дочерью? – задал он вопрос, с ужасом думая: сейчас она примется его спрашивать, что случилось с Лизой, коли такие вопросы возникли.
– Кто это?
– Алексей Кисанов.
– Я думала, слесарь… – разочарованно протянула она. – Кран протек, битый час пытаюсь слесаря вызвать… Что вы сказали?
Алексей повторил, перебирая в уме возможные ответы на случай вопросов о Лизе, – неправдивые, конечно, – правду говорить ему очень не хотелось. Он все еще надеялся на благополучный исход дела, и тогда можно будет все рассказать
Но нет, встречных вопросов почему-то не последовало.
– Не припомню такого… Вроде никто.
– Подумайте еще. Может, по телефону, или кто домой к вам приходил… О беременности Лизы говорили кому-нибудь постороннему?
– А что такое? При чем тут ее беременность?
Ну, началось…
Кис искал слова.
– Дело в том, э-э-э… Что ко мне обратилась одна бездетная пара… Которая хотела бы усыновить ребенка Лизы… Но я не понимаю, откуда они узнали… Вот, хотел бы выяснить… – говорил он, ругая себя на чем свет стоит.
– Вот было бы хорошо! – обрадовалась Галина Мироновна. – Ни к чему нам байстрюк!
Алексей даже не нашелся что на это ответить.
– Так никто не интересовался? Про беременность, я имею в виду…
– Да никто вроде… Хотя погодите, приходила как-то девчонка. Примерно три месяца назад и будет… Говорила, что для собеса список делает. Вроде как она после уроков в школе подрабатывает… Спрашивала, кто у нас в квартире проживает. Ну, я и сказала, что мы вдвоем, но скоро втроем будем.
– А девчонка что?
– Да ничего… Записала в блокнотик и сказала, что нам помощь полагается. Когда Лиза родит.
– Другие вопросы задавала?
Галина Мироновна подумала.
– Ничего такого… Только спросила, когда роды намечаются.
– Какова из себя?
– Обычная… Хотя, пожалуй, не совсем… Такая вся расфуфыренная, а лет-то всего шестнадцать, на глазок… Я еще подумала: чего ей подрабатывать, когда на ней такие шмотки… Потом, помнится, в окно на нее посмотрела: к ней во дворе мальчишка подошел, помладше, на глаз. Сколько им платит собес, интересно, что такие упакованные детки взялись для него работать? Я даже подумала тогда, не пойти ли самой работу в собесе попросить…
– И как? – заинтересованно спросил детектив.
– Да никак. Решила, что если после своей основной я буду еще по домам ходить, то сил уже ни на что не останется…
– Галина Мироновна, а не было ли в тот период какой-нибудь странной пропажи, вроде зубной щетки?
– Господи, и дались вам эти щетки! Какой в них интерес?
Она, ясное дело, не подозревала, что они являлись генетическим материалом для установления отцовства. И Кис не собирался просвещать Лизину мать, по крайней мере не сейчас.
Он помолчал: авось пронесет.
Так-таки пронесло. Галина Мироновна, не дождавшись его ответа, молвила:
– Точно, щетку свою зубную Лизка не могла никак найти… Потом как раз и купила новую, «продвинутую».
Алексей быстренько распрощался и отключился.
Итак, около трех месяцев назад – Лизина мать точно дату не помнит – к ней заявилась некая девица, под видом анкеты для собеса выяснившая подробности о Лизе. И примерно в то же время зубная щетка исчезла.
Юрий Чеботарев тоже точно дату не помнит, но вроде как три месяца назад ляпнул своим «гаденышам» о внебрачном ребенке.
Следовало бы для полноты картины навестить вторую женщину, уверявшую Чеботарева, что беременна от него, – кажется, Еленой он ее назвал. К ней тоже наверняка приходили под каким-то предлогом… И тоже какую-нибудь щетку выкрали – для зубов или для волос… Или как-то иначе перекрутились.
Собственно, тратить на это время не стоило. Так оно и было – потому что иначе быть не могло. Кто-то проделал тот же путь, что и сам Чеботарев недавно, только с опережением на три месяца!
Теперь понятно, каким образом Екатерина Свиридова, супруга Юрия Чеботарева, могла навести своих друзей Шарбонье на Лизу!
Кто она, девчонка эта из собеса? В том, что она «левая», Кис не сомневался. Дочка ли Чеботарева? Или «мадам» подослала кого-то другого? Хотя там же еще мальчик ждал ее во дворе! Детки чеботаревские, как пить дать.
Впрочем, этот факт не отвечал на вопрос: как Екатерина Свиридова узнала о Галине, бывшей пассии мужа? Не сам же он ей рассказал?
Хотя… Все может быть на этом свете.
Снова звонок: Чеботареву на этот раз.
– Юрий, могла ли твоя жена каким-нибудь образом разузнать о Галине?
– Почему спрашиваешь?
– Это она навела Шарбонье – я тебе о них говорил – на Лизу.
– С чего ты взял?
– Винсент Шарбонье сам признался.
– Вот как… Катька, значит?
Алексей не ответил: он уже все сказал, чего еще.
– Могла, конечно. Вокруг меня есть люди, с которыми я с молодых лет дружу… Или в моих папках покопалась, фотографии нашла и письма – я все сохранил, по части документов я маньяк…
– Спасибо. Все понял.
– Да ничего ты не понял! Катьке это все до фени! У нее бабок за глаза! Что ей какая-то моя внебрачная дочка?! Ей и деткам моим и без того выше крыши! Не стали бы они такое дело затевать!
– Юра, извини, но Винсент Шарбонье четко произнес имя твоей жены. Это она навела их на Лизу. Сказала, что девушка – подходящий кандидат на то, чтобы уговорить ее отдать ребенка на усыновление. Веришь ты или нет, – но это факт. Выдумать имя твоей жены он не мог, как ты понимаешь.
– Катька?! Похитила Лизу?! Зачем ей?!
– Я как раз хотел спросить у тебя, не догадываешься ли…
– Нет.
Чеботарев умолк, и молчание его длилось весьма долго.
– Я вылетаю в Ниццу, – сообщил он наконец. – Буду сам разбираться на месте.
– Только ни в коем случае не предупреждай ее. Если Лиза жива, то после твоего звонка…
– Не учи. Сам знаю.
Конечно, знает. Большую школу прошел, пока состояние сколачивал.
– Скажи, с кем мне там связаться. Друг твой тамошний, как его…
– Реми. Ты по-французски говоришь?
– Не шибко.
