– Так ты сразу починишь?
Роман не мог сдержать улыбки: такое не называлось словом «починить». В лучшем случае колесо нужно подкачать, в худшем – поменять.
– Минут пятнадцать, – ответил он.
– Прекрасно!
Женщина открыла заднюю дверцу, немного пошебуршилась в машине и выпустила оттуда четырех собак разных размеров. Они вели себя на удивление дисциплинированно, только шкурами потрясли. Роман не смог бы назвать породы этих псин, но у него создалось ощущение, что хозяйка их подбирала по цвету, соблюдая гамму осеннего листопада – от золотистого нюанса меда до глубокой меди. Это тональное братство было предназначено, без сомнения, служить обрамлением для их хозяйки, чей наряд сочетал охру и терракоту.
Крепенько ухватив маленькой изящной ручкой все четыре поводка, красотка направилась за ограду выгуливать свою собачью бригаду, а он еще некоторое время смотрел ей вслед, испытывая смутное волнение. Ее костюмчик – короткая юбка и нечто на бретельках, пикантно приоткрывавшее снизу загорелый живот и сверху грудь, – вызвал в нем тоску и желание.
Желание женщины?
Или другой жизни?
Роман не знал ответа на этот вопрос. Да он, собственно, его никогда и не пытался сформулировать. Просто чувствовал, что Дама с Собачками его волновала. Вот и все.
Ее темно – и томно-красный «Мерседес-350» с глубинно-золотой искрой оказался машиной удивительной – или хозяйка у него оказалась удивительная? – но неисправности в нем возникали регулярно. Мелкие, но зато чуть ли не каждую неделю. То стекло заедало, то ручка не открывалась, то зеркало трескалось, то легкая вмятина, то царапина. И обращалась она с тех пор только к Роману. Помогло ли ему чтение журналов, трудно сказать, но вскоре они с Дамой с Собачками подружились.
Впрочем, слово «подружились» тут вряд ли подходит – скорее Лана (звали ее Светланой, но она предпочитала именно так, Лана) взяла над ним игривое шефство. Ей нравилось Романа смущать, она мгновенно учуяла, что волнует его как женщина, и с садистским наслаждением вгоняла юнца в краску при каждом удобном случае, но в то же время она искренне давала ему советы – то как с другими клиентками держаться, то насчет одежды… Она часто расспрашивала его о жизни, а особенно ее интересовали его отношения с девушками. Роман был вынужден признаться, что отношений у него никаких нет… и до сих пор не было…
– Так ты и впрямь девственник? – изумилась Лана. – Я тогда пошутила, не думала, что в наши времена такое бывает! – На этот раз она над ним не подсмеивалась, была серьезна. – Можешь ты мне сказать, почему, Рома? Ты ведь и вправду красивый мальчик, и рост что надо, и фигура…
– Я не знаю. Не влюблялся.
Лана посмотрела на него изучающе.
– Ты гомосексуалист?
– Нет.
– Ты можешь об этом не знать, такое бывает. Тебе может казаться, что женщины тебя интересуют, но просто ты не нашел еще свою, а на самом деле ты латентный го…
– Я не голубой!
– В принципе, я чувствовала, что ты на меня реагируешь, – задумчиво проговорила она, – но могла и ошибиться… Знаешь, таким нахальным и самоуверенным девицам, как я, вечно кажется, что все мужики у их ног… Ну-ка, поцелуй меня!
И она подставила ему свой яркий рот, сложив губы аппетитным сердечком.
Роман медленно приблизил к ним свои губы. Внутри отчего-то стало холодно. Он целовался с девчонками, но и вправду ничего не чувствовал с ними, а тут словно в прорубь!
Он заледенел окончательно на расстоянии сантиметра от нее. Но Лана разрешила ситуацию радикально: обхватила его за голову и прижала свой рот к его. Ее язычок пролез в створки его неловких, задеревеневших губ, раскрыв их. Теперь внутри Романа заполыхало, как в железной бочке из-под бензина, яростно и гулко.
Тут руки Ланы притянули его к себе за бедра, и она прижалась к нему низом живота, явно желая проверить, что творится у Романа в паху. И почти в то же мгновение она отодвинулась от него со смехом.
– Все в порядке! Проверено, мин нет!!! – И, посмотрев на его ставшее ярким лицо, потрепала его рукой по волосам: – Ничего, малыш, не пугайся, это нормально! А теперь расскажи-ка мне, что мешает тебе завести подружку? У тебя когда смена заканчивается?
Смена заканчивалась через три часа, и Лана сказала, что заедет за ним и повезет его в кафе- мороженое, где они смогут поговорить в спокойной обстановке. Как оказалось, Лана – профессиональный психолог.
Роман не устоял перед ее напором, согласился. Сначала Лана привезла его в какой-то магазин, где подобрала ему «приличный прикид», поскольку в кафе-мороженое в таком виде идти нельзя, и Роман долго настаивал у кассы, что оплатит покупки сам. Неравный бой выиграла Лана. Затем он поехал с ней в кафе- мороженое, которое на поверку оказалось шикарным рестораном. Ему нравилась Лана, ему было приятно находиться в ее обществе, ему нравилось даже то, что она его волновала, хотя никаких далекоидущих желаний… Правильнее было бы сказать: далекоидущих
И рассказал.
Он не понял, как это получилось. Может, вино тому виной, или Лана и вправду психологом была отменным, или все вместе, – но он рассказал.
…Первые семь лет жизни кажутся ему Летом. Теплым и душистым, насыщенным солнцем и негой. Он только смутно помнил редкие грозы с пугающими вспышками молний – это ссоры родителей. Но они были нечасты (по крайней мере, в его присутствии) и потому не омрачали тогда детство, а теперь память. К тому же после тех ссор родители необычайно баловали его, словно стараясь извиниться за то, что напугали, – да и сами были необычайно ласковы друг с другом. В общем, детство его было счастливым, беспечным и обеспеченным. А потом что-то случилось, и все полетело в тартарары.
Пробелы в своей детской памяти и в понимании происходящего он потом достраивал с помощью тетки, маминой сестры. И вот какая теперь, спустя годы, нарисовалась картина.
…Родители его познакомились в институте. Она, Ася, – робкая и романтичная провинциалка с прозрачными голубыми глазами и великолепной гривой русых волос, вьющихся кольцами, которые она заплетала в свободную, без ленты, косу. Он, Гриша, – полная противоположность: яркий чернобровый брюнет, широкий в плечах, казацких кровей. Они стали самой красивой парой на курсе и вскоре поженились.
Закипала перестройка. Гриша обнаружил в себе деловые таланты – и весьма скоро, не прошло и трех лет после свадьбы, они зажили на широкую ногу. Приобрели свою первую квартиру – тогда можно было за десять тысяч «зеленых» купить! – обставили, а еще годик спустя машиной обзавелись. И они любили друг друга. Счастье было безоблачным.
Почти.
Те грозы, которые иногда сотрясали детство-Лето Романа, – это вспышки ревности Гриши и сопутствующие им скандалы. Ревновал он без всяких на то причин. Ася, с ее романтической застенчивостью, которая так и не отшлифовалась столичной жизнью, мужа боготворила, любила его преданно и самоотверженно. Где Гриша находил поводы для ревности, так никому до сих пор и непонятно. Но он их находил. Случалось, и руку на жену поднимал, – тяжелую казацкую руку на хрупкую свою жену… Она плакала украдкой, не понимала, отчего к ней такое недоверие, – но она его любила и оставалась с ним. Мысль о разводе ни разу не осенила мозг Аси и ее преданную душу.
А там и Ромка родился. Что внесло поправки в их семейный уклад – Ася бросила работу, благо Гриша
