всегда раз в неделю они покидали свою ферму Хаймост Рэдмэнхей, расположенную на южном склоне холма Эдж, и развозили по клиентам яйца, битую птицу и овощи.
Когда Колин и Сьюзен впервые оказались в Хаймост Рэдмэнхей, все показалось им попервоначалу довольно странным, но они быстро вписались в тамошний образ жизни.
Гаутер и ребята прошли, ведя Принца за уздечку, небольшое расстояние вдоль по улице к «Трэффорд Армз», гостинице и пивной, построенной во вкусе викторианской эпохи, наполовину каменной, наполовину деревянной.
Траншея глубиной в три фута была прорыта вдоль фасада здания, близко от его стены. Гаутер взобрался на кучу земли и глины и заглянул в траншею.
– Ага, это здесь.
Колин и Сьюзен присоединились к нему.
Край каменной плиты торчал из стены траншеи на некотором расстоянии от ее дна. Кусок плиты откололся, открыв отверстие шириной примерно в три дюйма. Только и всего. Сьюзен подобрала камешек и кинула его в дыру. Через секунду послышалось «плюм», когда камень коснулся воды.
– Ни о чем особенно не говорит, а? – сказал Гаутер. – Ты чего-нибудь видишь?
Сьюзен спрыгнула в траншею и, скосив глаза, попыталась заглянуть внутрь.
– Здесь… круглая шахта. В ней торчит что-то вроде трубы. Больше ничего не видно.
– Должно быть, это, и правда, просто колодец, – сказал Гаутер. – Жалко, мне нравилось думать, что в старой легенде о потайном туннеле что-то есть.
Они вернулись к своей тележке, и когда Бесс справилась с покупками, продолжили объезд клиентов. День уже клонился к вечеру, когда они закончили все дела.
– Вы, должно быть, опять захотите пройтись по лесу? – поинтересовался Гаутер.
– Да, если можно, – ответил Колин.
– Если б меня спросили, я бы посоветовал плюнуть на это, – заметил Гаутер. – Но если уж вы решили обязательно идти – идите, хотя я не понимаю, чего вы там забыли. Но только шпарьте прямо домой. Имейте в виду, через час стемнеет, а в лесу, в темноте, знаете как. Глазом не успеете моргнуть, – свалитесь в шахту.
Колин и Сьюзен шли вдоль подножья Эджа. Каждую неделю Бесс и Гаутер возвращались домой в тележке. И каждую неделю дети совершали такую прогулку пешком. И вообще, когда у них выдавалась свободная минутка, они бродили здесь, искали…
Через четверть мили кончились сады, и начались поля. Вскоре деревня скрылась из виду. Справа возвышался вертикальный северный склон Эджа, уходивший вверх прямо от дороги, по которой они шли. Осанистые буки простирали ветви над дорогой, а над их вершинами виднелись поросшие сосной угрюмые скалы.
Колин и Сьюзен свернули с дороги, и некоторое время молча поднимались в гору среди букового леса. Потом Сьюзен сказала:
– Но что, что случилось, объясни ты мне! Почему мы теперь никогда не можем увидеть Каделлина?
– Ох, не начинай! – сказал Колин. – Мы ведь никогда не знали, как открыть главные ворота или вход у Холиуэлл – святого колодца, поэтому вряд ли мы когда-нибудь его найдем.
– Да, но почему он не хочет нас видеть? Ну, раньше еще можно понять: когда приходить сюда было опасно. А теперь? Чего бояться теперь, когда Морриган уже больше нет.
– В том-то и дело, – сказал Колин. – Неизвестно еще, так ли это на самом деле.
– Но это должно быть так, – возразила Сьюзен. – Вон Гаутер говорит, что ее дом стоит пустой, и все в деревне об этом судачат.
– Жива она или нет, сейчас она вряд ли вернулась бы домой, – сказал Колин. – Я уже думал об этом. Прошлые разы, когда Каделлин не хотел с нами видеться, – помнишь? – каждый раз он считал, что Морриган близко. Или, может быть, мы ему надоели? Или что-то случилось? Почему же еще мы никогда, никогда его не встретили?
Они дошли до Холиуэлла. Колодец находился у подножья скалы в одной из многочисленных долин Эджа. Он представлял собой продолговатое каменное корыто, в которое со скалы каплями падала вода. Рядом было углубление в камне поменьше, наподобие полукруглого тазика. Над ним в скале виднелась трещина, откуда и сочились прозрачные капли воды. Как было известно ребятам, это был второй вход в Фундиндельв. Но и на этот раз, как и все последнее время, никто не откликнулся на их призывы.
Так случилось, что однажды Колин и Сьюзен проникли в зачарованный мир волшебства. Сейчас не будем вспоминать об этом подробно. Они всей душой поверили в дружбу Каделлина Сребролобого и теперь были глубоко обижены, что он отверг их, не предупредив о своем исчезновении и ничего не объясняя. Они почти что жалели, что однажды побывали в мире чар. Им было, можно сказать, невыносимо, что лес для них теперь всего лишь лес, что валун, скрывающий железные ворота, всего лишь валун, что скала над Святым колодцем – всего лишь скала.
– Пошли, – сказал Колин. – Сколь ни гляди на скалу, она от этого не откроется. И если мы не поторопимся, то не придем домой засветло. Знаешь ведь, как Бесс любит разводить панику…
Из долины они поднялись на вершину Эджа. Вечерело. Ветки буков контуром выделялись на фоне неба, сумерки сгущались в траве, собирались в ущельях, темнели в распахнутых глазах старых шахт, которые избороздили лес, изрешетив и песок и камень. Доносился шум ветра, хотя деревья были неподвижны.
– Но Каделлин мог хотя бы сказать, что он не…
– Подожди минутку! – прервал сестру Колин. – Что это там внизу? Видишь?
В этот момент они шли по краю карьера. Карьер уже много лет не разрабатывался. На дне он успел зарасти травой, так что по виду только его голые стены отличали его от других долин Эджа. В каждой долине была не только своя печаль, но и свой покой, а здесь было как-то неуютно, и ночь опускалась как-то
