южной оконечности Гаскони, от германской границы на востоке до Новой Англии и Новой Франции, там, за океаном. И если его преосвященство епископ Гернси и Сарка желает, чтобы такое происшествие держалось в тайне, значит, тому есть - очень хотелось бы надеяться, что есть, - серьезная причина.
- Вы знакомы с моим братом, лорд Дарси?
- Весьма поверхностно, ваше преосвященство. Встречался с ним однажды, год тому назад или около того. Можно сказать, что я его практически не знаю.
- Понятно.
Нервно поиграв наперсным крестом, епископ начал излагать известные ему факты. Три дня тому назад, десятого января, в Сент-Питер Порт, где расположен кафедральный собор епархии Гернси и Сарка, кораблем прибыл один из слуг Элайн, маркизы Шербурской, невестки епископа. Во врученном им запечатанном послании сообщалось, что маркиз, брат епископа, исчез. Никто не видел его с вечера восьмого числа. Вопреки обыкновению, милорд маркиз не уведомил миледи маркизу о намерении покинуть замок. Более того, он сообщил, что отправится почивать по окончании работы с некими официальными документами. Однако, после того как маркиз вошел в свой кабинет, никто его больше не видел. Миледи Шербурская заметила исчезновение мужа только утром, когда оказалось, что постель его осталась неразобранной.
- Если я верно понял, милорд, это произошло девятого утром, в четверг? - спросил лорд Дарси.
- Совершенно верно, милорд.
- Могу ли я задать вопрос, - осторожно спросил лорд Дарси, - почему мы не были уведомлены раньше?
Судя по запинкам, его преосвященству оказалось несколько затруднительно дать внятный ответ.
- Ну, вы понимаете, милорд... тут... понимаете, миледи Элайн считает, что... э-э... что его лордство, мой брат, не совсем... э-э... точнее говоря, возможно, что он не совсем... э-э... не совсем в своем уме.
'Вот оно! - подумал лорд Дарси. - Наконец-то он выдал! Милорд Шербурский умом тронулся. Или, во всяком случае, так думает его женушка'.
- Как это отражалось на его поведении?
Лорд Дарси спросил это совершенно спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно заурядном.
Теперь епископ говорил быстро и четко. Первый припадок случился у милорда Шербурского в канун дня святого Стефана, 26 декабря 1963 года. На его лице появилось совершенно идиотское выражение, оно как-то обмякло, в глазах не осталось и проблеска разума. Он бормотал какую-то бессмыслицу, казалось, что он не понимает, где находится, и даже боится всего окружающего.
- Проявлял ли он какие-нибудь признаки буйства?
- Нет, совсем наоборот. Был крайне покорен, легко позволил уложить себя в постель. Леди Элайн сразу же вызвала целителя: она опасалась, что у моего брата апоплексический удар. Как вам известно, в Шербурском замке живут бенедиктинцы, поддерживаемые маркизатом, так что отец Патрик был у моего брата уже через несколько минут.
Но к тому времени приступ уже полностью прошел. Отец Патрик не обнаружил никаких тревожных симптомов, а мой брат сказал, что это было всего лишь легкое головокружение, ничего серьезного. Однако за первым припадком последовали еще три - все по вечерам. Второго, пятого и седьмого числа этого месяца. А теперь он исчез.
- Так, значит, вы, ваше преосвященство, подозреваете, что у его лордства случился один из этих припадков, и может быть так, что он где-то блуждает... м-м... поп compos mentis[6], как в предыдущих случаях?
- Именно этого я и опасаюсь, - твердо ответил епископ.
На секунду лорд Дарси задумался, а затем вопросительно посмотрел на Его Королевское Высочество герцога.
- Я бы хотел, лорд Дарси, чтобы вы расследовали это происшествие со всей возможной тщательностью, - ответил на невысказанный вслух вопрос герцог, - и со всей возможной конфиденциальностью. Скандал был бы крайне нежелателен. Если что-либо приключилось с рассудком милорда Шербурского ему будет, несомненно, обеспечено наилучшее лечение. Но сперва его надо найти.
Герцог взглянул на стенные часы:
- Поезд в Шербур отходит через сорок одну минуту. Вы будете сопровождать его преосвященство епископа.
Лорд Дарси встал:
- Мне как раз хватит времени собраться, Ваше Высочество. - Он поклонился епископу: - Ваш покорный слуга, ваше преосвященство.
Он повернулся и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Однако лорд Дарси вовсе не направился сразу в свои апартаменты, вместо этого он тихо встал за дверью, чуть сбоку. Через узкую щель он поймал взгляд герцога Ричарда.
Внутри продолжался разговор.
- Милорд маркиз, - сказал герцог, - вы можете проследить, чтобы его преосвященству дали подкрепиться? Если ваше лордство не возражает, у меня есть срочные дела. Нужно как можно скорее послать моему брату королю донесение об этих событиях.
- Конечно, конечно, Ваше Высочество.
- Вас и лорда Дарси будет ждать экипаж. Мы еще увидимся до вашего отъезда, милорд. А сейчас прошу меня извинить.
Покинув комнату, он посмотрел на ожидающего лорда Дарси и жестом пригласил его в соседнюю комнату. Лорд Дарси последовал за ним. Герцог плотно закрыл за собой дверь и тихим голосом заговорил:
- Возможно, все гораздо хуже, чем может показаться на первый взгляд, Дарси. Де Шербур работал с одним из личных агентов Его Величества. Они пытались раскрыть сеть польских agents provocateurs[7], действующих в Шербуре. Если у маркиза и вправду умственное расстройство и он попал к ним в руки - значит, здесь приложил руку сам Дьявол.
Лорд Дарси понимал всю серьезность положения. Амбиции польских королей сильно возросли за последние полвека. Аннексировав всю русскую территорию, какую могли проглотить, - от Минска на севере и до Киева на юге, - поляки устремили свои взгляды на запад, в сторону рубежей Империи. Последние несколько столетий германские государства играли роль буфера между могущественным Королевством Польским и еще более могущественной Империей. Теоретически, будучи в прошлом частью Священной Римской империи, германские государства находились в вассальной зависимости от императора, однако уже многие столетия ни один из англо-французских королей не пытался требовать подтверждения этой зависимости на практике. Фактически германские государства сохраняли свою независимость благодаря неустойчивому равновесию сил между Польшей и Империей. Если бы, например, войска Казимира IX попытались войти в Баварию, Бавария прибежала бы за помощью к Империи - и получила бы эту помощь. С другой стороны, если бы Джон IV попытался обложить Баварию налогом хотя бы в один соверен и послал свои войска для сбора этого налога, Бавария с той же быстротой побежала бы за помощью к Польше. Пока сохранялось равновесие сил, немцам можно было ни о чем не беспокоиться.
По правде говоря, у короля Джона и желания такого - присоединить германские государства к Империи силой - не было. Агрессия уже давно не входила в число средств политики Империи. Для имперской армии не составило бы ни малейшего труда захватить Ломбардию или Северную Испанию. Однако, имея в своем владении весь Новый Свет, Империя не интересовалась мелкими территориальными приобретениями в Европе. В эти дни, в этом веке агрессия против миролюбивого соседа была просто немыслима.
Пока Польша продвигалась на восток, политика Империи была простой: пусть Польша занимается своими делами, пока Империя распространяет свое влияние на Новый Свет. Однако продвижение на восток застопорилось: королю Казимиру хватало хлопот и с теми русскими, которых он уже завоевал. Чтобы не дать развалиться своей квазиимперии, ему надо было все время держать перед глазами подданных какую-то угрозу извне, но продвигаться в Россию дальше он не решался. За время жизни последнего поколения русские государства образовали нечто вроде рыхлой коалиции, и предыдущий король Польши Сигизмунд III
