– Надо сдачи давать, – сказал Мухарев. – Фашисты на радостях небось голову потеряли. Этим надо воспользоваться.
Продираясь сквозь заросли, шли вдоль лесной дороги еще около километра. Две высотки с обеих сторон прижимались к дороге.
– Будем ждать здесь, – сказал Гвоздев. – Этого места им не миновать. – Командир остановил отряд.
Расчет был такой. Разгромив аэродром, гитлеровцы непременно возвратятся на Псковское шоссе. Дорога здесь только одна. После успешного налета вряд ли станут они осторожничать. План Гвоздева сводился к тому, чтобы залечь на сопках, подпустить гитлеровцев как можно ближе и в коротком бою разгромить, пока они не успеют прийти в себя.
– До моей команды огня не открывать. Пусть хоть на винтовку тебе наступят – не стреляй без приказа. – Командир сам показывал, кому где лежать.
– Да разве вытерпишь, товарищ Гвоздев? – сказал кто-то. – Как их увидишь, рука сама к автомату тянется.
– А ты не гляди! Уткнись в землю и лежи. Глядеть я за вас буду. Поняли? Стрелять только в упор.
В отряде три пулемета. Расставили их на сопках по обе стороны дороги. Раненых уложили на обратном скате. Митяю поручили их оберегать. Но многие раненые переползли ближе к засаде. Не вытерпел и Митяй.
– А вы чего здесь? – обрушился Гвоздев на раненых. – Давайте назад!
– Не лежится, товарищ Гвоздев. Мы хоть диски снаряжать будем, патроны подносить.
– Ну ладно.
Стрельба, доносившаяся сюда с разных сторон, постепенно стихла. Из засады была видна дорога, спускавшаяся с пригорка в топкую лощину. Трава и кустарник надежно скрывали партизан. Лежали долго – часа три. Кое-где партизаны начали перешептываться. Гвоздев по цепи приказал прекратить разговоры.
Только далеко за полдень из-за пригорка показались фашисты. Впереди шла разведка – человек десять. Сзади, в полсотне метров, двигалась другая группа солдат, Они несли раненых. Иные раненые шли сами. А дальше двигался основной отряд. Сколько там было солдат, сразу не сосчитать, но не меньше сотни. Возбужденные победой, они беспечно шагали с автоматами за плечами. Шли, нарушив строй, с засученными по локоть рукавами и громко смеялись.
– Пьяные, дьяволы! – услышал Ленька злой голос дяди Василия.
Все нетерпеливо глядели на приближающихся врагов. Много нужно иметь силы воли, чтобы сдержаться и не выстрелить раньше времени. Гвоздев понял состояние партизан.
– Уткнись в землю! Не глядеть на гадов! – повторил он приказ. Ленька наклонил голову, стал смотреть на траву, на муравья, переползавшего через травинку. Но выдержать долго не смог. Снова перевел глаза на дорогу. Немецкие разведчики уже миновали засаду. Ленька очень близко видел белые черепа и кости на рукавах солдат. Все ближе подходил основной отряд. Пора бы их бить! Как долго Гвоздев не подает команды! Пора!.. Ну?! Чтобы не выстрелить раньше времени, Ленька снова опустил голову. Митяйка лежал рядом, Глаза у него горели.
– Огонь! – Гвоздев крикнул это в полный голос. Следом ударил залп.
На долю секунды каратели замерли на месте. Потом упало сразу несколько человек. Остальные стали разбегаться, шарахались в стороны, но их настигали партизанские пули. Не отрываясь от автомата, Ленька выпустил весь диск, сменил его и застрочил снова. Он увидел, как немецкий офицер выхватил пистолет, поднял его над головой, что-то крикнул солдатам и рухнул на землю. Леньке показалось знакомым лицо офицера – узенькая бородка и очки в светлой оправе. «Не Гердцев ли?» – подумал он. Но больше в лица он не вглядывался. Все фашисты были ненавистными врагами.
Лесной бой продолжался минут десять. Гитлеровцы, уцелевшие от пуль, начали отстреливаться. Ползком, на четвереньках выбирались каратели из лощины. Падали, снова ползли или недвижимо застывали на земле.
Карательный отряд был уничтожен полностью. Только очень немногим удалось вырваться из огненного ада, который устроили партизаны фашистским солдатам.
А трофеев набрали столько, что не могли всего унести. Обвешанные оружием партизаны вернулись в покинутый лагерь, похоронили убитых. Над братской могилой дали залп и углубились в болотистый лес разыскивать свою бригаду.
Добраться до бригады удалось только к вечеру. Глебов сидел на пеньке, скинув кожанку. Рукав его гимнастерки был разрезан до плеча, и девушка-санитарка бинтовала ему руку.
– Вот и все, – сказала она. – Завтра надо еще перевязать.
– Ладно, там видно будет, – ответил командир. – Спасибо. Иди остальных перевязывай – там еще девять раненых.
Командир бригады с трудом втиснул в рукав раненую руку.
– Положение осложнилось, – сообщил он Гвоздеву. – Сегодня передам донесение. Враги нащупали нас и теперь не отстанут…
Утром отошли еще глубже в лес. Остановились на дневку, и Глебов собрал совещание с командирами четырех отрядов. Он уточнил потери. Они были не так велики, но все снаряжение, доставленное по воздуху, было потеряно. В отрядах недосчитывались многих людей. Накануне боя они ушли на задания и еще не вернулись. Связь с ними была потеряна.
– Каратели нанесли нам тяжелый удар, – сказал Глебов, выслушав всех командиров. – Скрывать это нечего. Но и поддаваться унынию тоже нет оснований. Надо решить, как нам быть дальше. Сначала я хочу послушать товарищей.
Голоса разделились. Одни предлагали возвращаться обратно в партизанский край, другие – стоять на
