будет в безопасности. Окруженная детьми и заботами мужа, она скорее поправится.
Одного ей уже никогда не придется бояться, ни ей, ни кому-нибудь другому - это 'Апостолов Грядущего Дня'. Рейф только что прочел отчет о том, что вся группа была задержана и обезврежена.
- Всегда есть риск, что появятся новые, но, пока я жив, пока существует 'Черный дозор', мы будем бороться и побеждать, - спокойно и уверенно произнес Саймон.
Секретная боевая организация, созданная Саймоном при прежнем президенте, состояла из удивительных, готовых рисковать жизнью по его первому приказу людей. Организация была настолько засекреченной, что мало кто в мире знал о ней. Ее члены, тщательно подобранные Саймоном в основном в Шотландии, большую часть времени вели нормальную жизнь, владели компаниями, занимались наукой, спортом, светскими развлечениями. Даже самым близким к ним людям и в голову не могло бы прийти, что по первому зову командира эти спокойные, достойные члены общества превращаются в безрассудно храбрых, готовых рисковать жизнью, непримиримых бойцов за их общее Дело, за их страну, их народ, за Саймона.
Многие действительно расплачивались за свою преданность Делу жизнью. Другие, как Валентина O'Xapa, - изломанными судьбами и ночными кошмарами. И все-таки они снова, не задавая вопросов, приходили по первому зову Саймона, Саймона Маккинзи - верного, преданнейшего друга, страдающего вместе с ними и все же посылающего их снова и снова на задание.
- Где она, Саймон?
Что-то в глазах и тоне друга заставило его командира молча подняться, подойти к столу и, написав несколько строк на бумаге, протянуть ее Рейфу.
- Спасибо. Я просто должен увидеть ее, должен хотя бы попытаться что-то сделать для нее.
- Из-за Кони? Только из-за Кони?
- Сам еще толком не знаю. Саймон кивнул.
- Я не могу рассказать тебе много, но, если ты поймешь, какую она ведет жизнь, поймешь людей, которые сделали ее такой, какая она есть, то.., возможно, ты сумеешь что-то изменить...
- Возможно. - Рейф сознательно не спросил о Дэвиде, понимая, что эту историю ему должна рассказать только сама Валентина. Если, конечно, сможет.
- Как бы там ни было, помни, она очень хрупкая и ранимая. С одной стороны, самая твердая и бесстрашная женщина, которую я когда-либо знал, с другой... - Саймон замолчал, подыскивая единственно нужные слова, пытаясь объяснить Рейфу что-то очень важное. - Она на грани срыва... После каждого очередного задания все становится только хуже. Но последнее дело может обойтись ей слишком дорого. За годы, которые Валентина состоит в 'Черном дозоре', она сделала множество выстрелов, всегда успешных, но она, как правило, только ранила, никогда не убивала. Никогда. До этого случая. - Полный печали и тревоги взгляд встретился со взглядом Рей-фа. - Раньше она каждый раз после задания обращалась к психоаналитику, но не теперь. Она совершенно ушла в себя, ни с кем не хочет говорить... Она в опасности, Рейф, будь осторожен...
- Я хочу помочь. Я не причиню ей вреда.
- Ты уверен? Понимаешь, есть еще некоторые обстоятельства...
- Я знаю о Дэвиде. Не знаю, кто он был и кем являлся для Валентины, но знаю о его существовании. Знаю, что произошла какая-то трагедия, которая навсегда изуродовала жизнь Валентины. Пока я не докопаюсь до истины, обещаю, буду предельно осторожен и деликатен.
Саймон снова кивнул. Большего ему не требовалось, он доверял другу.
- Куда ты хочешь отвезти ее? Даже не задумываясь над тем, как Саймону удалось догадаться, что он хочет попытаться куда-то ее отвезти, Рейф тут же ответил:
- На Эдем.
- Фантастический остров Патрика? Его подарок Джордане.
- А разве есть лучшее место для страдающей души?
- Да, лучшего места не найти. Вопрос только в том, согласится ли она поехать?
Легкая загадочная улыбка скользнула по губам Рейфа.
- Она поедет.
Ветерок ласково шелестел листьями деревьев, растущих на самом берегу. Шлепая хвостами по воде, резвилась рыба. Вдали прокричала гагара, ей тут же ответила другая. Начинался прилив. Волны тихо накатывались на берег.
Привычные, родные, успокаивающие звуки. Валентина печально улыбнулась и слегка отодвинулась от подбирающейся воды. Солнце спускалось все ниже, становилось прохладно. Скоро ей предстоит решать - то ли надевать свитер и перебираться повыше на берег, то ли вообще идти домой.
Но ни двигаться, ни даже думать об этом не хотелось. Она не знала, который теперь час, сколько времени она уже неподвижно пролежала на берегу, слушая волны, шелест листьев да редкие крики птиц. Одиночество и тишина - вот все, что ей было нужно.
Это дивное место принадлежало только ей. Семейное поместье находилось всего в нескольких милях отсюда, но ее общительная веселая семья никогда не тревожила Валентину. Кто лучше, чем общительные люди, понимает необходимость в одиночестве? Парадокс? Да нет, просто семья О'Хара состояла из умных и неординарных людей.
Улыбка, редкая гостья, осветила хмурое лицо Валентины. О семье было думать хорошо и приятно.
Патрисия - хорошенькая и нежная, самая младшая и в то же время самая храбрая. Маленькое женское подобие Франциска Ассизского. Она целыми днями носилась по полям и ручьям, подбирая слабых и больных животных и птиц.
Тинан - семейный философ, научивший ее думать, понимающий целительное свойство одиночества.
Киаран - настоящее дитя современного мира с совсем не современным кодексом чести. Черноволосый рыцарь, вечно сражающийся с драконами.
Самый старший и все-таки самый юный из них - Девлин. Вечно смеющийся и дурачащийся большой братец. Наставник, учитель и герой в глазах сестер. Живое воплощение духа Ирландии. И, наконец, основатели семьи О'Хара - Киган и Мэвис.
Сильные и смелые, строгие и нежные воспитатели, которым все они обязаны своими лучшими чертами. Силу духа дети получили от родителей, а уж слабости они приобрели каждый самостоятельно. Острая, всегда такая внезапная боль пронзила ее сердце. Валентина не знала, почему это происходит, но всякий раз, когда она начинала думать о семье, перед ней вставало лицо Дэвида. Она всегда видела одну и ту же картину: высокий, красивый, такой любимый, захваченный в заложники, с пистолетом, приставленным к виску. Его лицо почему-то всегда виделось ей смутно, но она знала - он напряженно ждет, что она исполнит свой долг, что ее рука не дрогнет и выстрелит.
Глаза Дэвида. Лицо Дэвида.
Но сегодня в этой мучительной, до боли знакомой картине что-то было не так.
Лицо, глядевшее на нее из самых сокровенных уголков памяти, было уже, темнее, старше. Пристальный взгляд, но не золотисто-карих, а зеленых глаз. Губы, шептавшие ее имя, суровее, циничнее. В ужасе от собственных мыслей Валентина закрыла лицо руками, гоня от себя чуждое видение. Она не позволит себе об этом думать, она не хочет забывать Дэвида, не хочет забывать свою боль и вину. Нечеловеческая мука исказила ее лицо, на глазах выступили слезы. Даже сотня освобожденных заложников не снимет с нее вины. И никакие зеленые глаза не принесут снова счастья. Для Валентины О'Хара нет и не должно быть в этом мире прощения. Слезы, желанные слезы, а ведь она считала, что уже много лет назад все их выплакала, хлынули из ее глаз. Она плакала о своем прошлом и о своем будущем, в котором нет места для любви.
Как всегда бывает после бурных слез, Валентина почувствовала облегчение и понемногу успокоилась. Все еще печальными, но уже сухими глазами она последний раз взглянула на море перед тем, как уходить.
Ее внимание привлек шум мотора. Небольшое суденышко вынырнуло и, описав дугу, рванулось к берегу. Яхта. Валентина напряженно всматривалась, пытаясь определить, что за нежданный и совсем нежеланный сейчас гость к ней пожаловал. Наверное, это какой-нибудь неопытный моряк, решивший в
