сам с собой. Ян снова заснул и проспал допоздна. Когда он допивал первую чашку кофе, сработал сигнал «входная дверь». Он повернулся к экрану и нажал кнопку. Это был деверь.
— Нынче утром ты выглядишь немного встревоженным, — сказал Сергуд-Смит, аккуратно складывая пальто и перчатки на тахту.
— Кофе?
— Пожалуй.
— Я чувствую себя также, как и выгляжу, — сказал Ян, уже успев с момента пробуждения настроиться на ложь. — Поскользнулся на льду. Кажется, зуб потерял. Пришел домой и напился, чтобы приглушить боль. Чертова машина, даже не дала мне вести себя.
— Будь проклята автоматика. Ты уже обследовался?
— Нет. Незачем. Это всего лишь ссадина. Я свалял дурака.
— С кем не бывает. Элизабет ждет тебя к обеду. Ты придешь?
— Еще бы. Лучшая кухня в Лондоне. Если только это не очередная попытка сватовства. — Он с подозрением поглядел на Сергуд-Смита. Тот поднял палец и улыбнулся.
— Именно это я ей и сказал, и хотя она пыталась протестовать и заявила, что таких девушек одна на миллион, в конце концов согласилась не приглашать невесту. Обедаем втроем.
— Спасибо, Смитти. Лиз никак не смирится с мыслью, что я неженатый ребенок.
— Я сказал ей, что ты, вероятно, будешь сыпать дикий овес на свое смертное ложе, и она сочла меня вульгарным.
— Надеюсь, это окажется правдой. Но ты не поехал бы через весь город, достаточно было бы звонка.
— Ты прав. Я хочу показать тебе одно приспособление. Взгляни. — Он вынул из кармана и протянул Яну плоский сверток.
— Не знаю, как у меня сегодня со зрением, но попытаюсь.
Ян извлек из конверта металлический ящичек и открыл его. Там было множество экранчиков и панелей. Прекрасная вещь. Однажды Сергуд-Смит уже приносил Яну сверхпроводниковое изделие. Это было семейным делом, и Ян всегда рад был помочь, особенно когда за это платили наличными. Нужен был совет специалиста по части электронных приборов для службы Безопасности.
— Смотрится красиво, — заметил Ян, — но я совершенно не представляю, что это такое.
— Прибор для обнаружения подслушивающих устройств, — пояснил зять.
— Невероятно.
— Все так считают, но у нас в лаборатории подобрался оригинальный народ. Это устройство столь чувствительно, что анализирует любой элемент на сопротивление и падение напряжения. Кажется, если прослушивать идущий по проводу сигнал, воздействие «жучка» вызывает изменение, которое можно измерить. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— О многом. Но передаваемое сообщение несет такие потери — из-за переключателей, контактов и т. п. — что я не вижу, как такая штука способна действовать.
— Она должна анализировать каждую потерю, находить ее причину а, если все правильно, переходить к следующему сигналу.
— Я могу сказать лишь, что это здорово. Молодцы ребята, если сумели так утрамбовать цепи и платы. Чего ты хочешь от меня?
— Что если нам проверить ее в работе вне лаборатории?
— Это просто. Подсоедини ее к нескольким телефонам к своим собственным и к телефонам парней из твоей конторы — и погоняй некоторое время. Затем приложи клеммы к проводам и посмотри, что получится.
— Действительно, просто. Они сказали, что достаточно подсоединить к устройству микрофон. Ну как?
— Ничего. Неплохо. — Ян подошел к телефону и прикрепил устройство. Вспыхнула надпись «ГОТОВО». — Скажи что-нибудь в трубку, как это делаешь обычно.
— Давай попробуем. Я скажу Элизабет, что ты придешь вечером.
Последовал краткий вызов, и оба смотрели, как быстрые сигналы вспыхивали на экране. Похоже, устройство сработало. Сергуд-Смит разнял контакты и мерцание прекратилось. Загорелся ответ:
«ПАРАМЕТРЫ ЭТОЙ ЛИНИИ ИЗМЕНЕНЫ»
— Кажется, работает, — мягко сказал Сергуд-Смит, взглянув на Яна.
— Работает… Ты думаешь, оно обнаружило, что мой телефон прослушивается? Почему, черт возьми… — Ян задумался на секунду и с укоризной поднял палец. — Погоди-ка, Смитти. Ты не случайно явился сюда и принес эту штуку. Ты знал, что моя линия прослушивается. Но почему?
— Давай будем считать, что я ожидал чего-то подобного, Ян, Но не мог сказать с уверенностью. — Он подошел к окну и выглянул, сцепив руки за спиной. — Моя профессия не обходится без домыслов и подозрении. Мне кажется, ты попал под надзор некоего департамента, но я не могу представить доказательств, а они, в свою очередь, могут все на свете отрицать, — Он повернулся, лицо его оставалось бесстрастным. — Но теперь покатятся одна—две головы. Я не хочу, чтобы в дела моей семьи совались эти тупицы. Все будет улажено, и я надеюсь, ты сможешь забыть об этом.
— Хотелось бы, Смитти. Но боюсь, не смогу. Мне хочется узнать, что же произошло.
— Думаю, это возможно. — Сергуд-Смит смущенно поднял руку. — Просто ты в неподходящее время попал в неподходящее место. Этого оказалось достаточно, чтобы задействовать наших одноклеточных бюрократов.
— Я не бывал ни в одном необычном месте, разве что в корабельной катастрофе.
— Именно. Я тоже говорил с тобой недостаточно откровенно о том, что ты видел. Я расскажу тебе больше, но давай-ка уйдем из этой комнаты.
— Видимо, ты хорошо знал, о чем спрашивал.
— Прости. На первом катере находились преступники. Контрабандисты. Везли наркотики. Второй корабль был наш сторожевик. Настиг их и отправил на дно.
— Нелегальные наркотики? Я и не подозревал, что тут замешаны подобные штуки. Но если это так, и если контрабанда не ушла, то почему обошлось без громких газетных заголовков?
— Я с тобой согласен, но другие — нет. Они считают, что публикация только воодушевит нарушителей закона. В этом деле увязли и мы, и полицейские, а ты оказался в самом центре событий. Но ненадолго. В общем, забудь о том, что я сказал, и готовься к выпивке в семь часов.
Ян подошел и взял деверя за руку.
— Если в моем голосе не звучит достаточной благодарности, то это лишь из-за похмелья. Спасибо. Приятно знать, что ты на моей стороне. Я не понял и половины из того, что ты тут наговорил, да, пожалуй, и не хочу понимать.
Когда закрылась дверь, Ян выплеснул холодный кофе из чашки в раковину и направился к бару. Обычно он избегал острых углов, но не играл ли сегодня Смитти? Или его рассказ — правда? Единственное, что Ян мог сделать, это притвориться, будто верит ему.
Затем внезапно в голову пришла мысль: Сара говорила правду. Мир упорно отстаивает свое право быть не таким простым, как ему всегда казалось.
Снаружи шел снег, и Лондон скрыла белая пелена. Что происходит? Ян понимал, что находится на перепутье, где жизнь выходит из своего привычного русла. Возможно, перед ним один из самых значительных поворотов. За последние недели он испытал много потрясений, вероятно больше, чем за всю предыдущую жизнь. Драки в подготовительной школе, зубрежки, экзамены в университете, любовные утехи — все это было просто. Жизнь текла навстречу, и он принимал ее такой, как есть. Его несло потоком, он легко принимал решения. Но теперь все иначе: он стоял перед выбором. Конечно, он мог бездействовать, игнорируя все, что слышал и открыл, и вести прежнюю жизнь.
Но нет, это невозможно. Все изменилось. Мир, в котором он жил, не был реальным, подлинным. Израиль, контрабандисты, субмарины, демократия, рабовладение. Все это существовало, и он знал об этом. Его дурачили, как и тех, до Коперника, думавших, что Солнце вращается вокруг Земли. Они верили, нет, они знали, что это так. И ошибались. Он думал, что все знает о своем мире — и так же был неправ.
Ян не знал, куда ведет этот путь, и испытывал странное, гнетущее чувство, что все может кончиться
