поставил по другую сторону стола. На этот раз он закрыл за собой дверь.
Прошло несколько минут, прежде чем Ян пришел в себя и огляделся по сторонам, затем он взглянул на свою руку, словно впервые увидев в ней чашку. Он поднес ее ко рту, сделал глоток, и поморщился — жидкость была холодной. Когда он отодвинул чашку, вошел Сергуд-Смит и сел в кресло напротив.
— Ты способен меня понимать? — спросил он.
Ян нахмурился на секунду, затем кивнул.
— Хорошо. Тебе сделали укол, который тебя слегка встряхнет. Боюсь, что некоторое время ты был в отключке.
Ян попытался что-то сказать, но вместо этого разразился кашлем. Зять спокойно ждал. Ян предпринял новую попытку. Голос звучал хрипло и неуверенно.
— Какой сегодня день? Ты можешь сказать, какой сегодня день?
— Это не важно, — Сергуд-Смит махнул рукой. — Какой сегодня день, где ты находишься, — все это не имеет значения. Нам предстоит обсудить с тобой кое-что другое.
— Я ничего не буду с тобой обсуждать. Ничего.
Сергуд-Смит громогласно захохотал, хлопнув пятерней по колену.
— Это забавно, — сказал он. — Ты находишься здесь дни, недели, месяцы — счет времени не имеет смысла, как я уже сказал. Главное, что ты уже выложил нам все, что знал. Понимаешь? Все, что мы хотели знать, до последней мелочи. Мы провели очень тонкую операцию, а опыта нам в этом не занимать. Должно быть, до тебя доходили слухи о наших камерах пыток — но эти слухи мы сами и распространяем. В действительности же все проще и эффективнее: наркотики, допросы, электронная техника — мы просто прочли тебя, только и всего. Ты был вынужден нам все рассказать. Что ты и сделал.
Ян рассвирепел, вялость как рукой сняло.
— Я не верю тебе, Смитти. Ты лжец, хочешь обвести меня вокруг пальца.
— Да? Ты не веришь, что допрос уже закончен, и тебе нечего больше рассказать? Ты уже сообщил нам все о Саре и о вашей встрече на израильской субмарине, о твоем маленьком приключении в Хайландах, о космической станции. Ты рассказал о людях, за которыми мы давно охотились, в том числе о Соне Амарильо, об отталкивающей личности по имени Фрайер и о других — все они уже взяты, и ими сейчас занимаются. Некоторых, правда, не тронули — они думают, что им ничто не грозит, как и ты когда-то. Я был очень рад, что ты раскололся, и не только по личным причинам. Мы выловили немало мелкой рыбешки — но ты помог нам проникнуть в самые высокие круги. Наша политика проста — мы позволяем маленьким группкам формироваться, задумывать и вынашивать заговоры, иным мы даже позволяем бежать, тем обильней бывает потом улов. Мы контролируем ситуацию, но никогда не проигрываем.
— Ты омерзителен, Смитти. Я только сейчас понял это. Ты вызываешь омерзение и тошноту, как и все тебе подобные. И ты слишком много врешь. Я тебе не верю.
— Это не важно, веришь или нет. Слушай. Вашему жалкому восстанию никогда не добиться успеха. Израильские власти информируют нас о своих юных мятежниках, желающих изменить мир…
— Я не верю тебе!
— Пожалуйста, не верь. Мы в курсе каждого заговора, позволяем ему расцвести, подвигаем к нему недовольных. Затем подавляем. Так происходит и здесь, и на спутниках, да и на планетах. Они выбиваются из сил, но все напрасно. Они слишком глупы, чтобы понять, что целиком зависят от нас. Спутники погибнут, если мы прекратим их снабжение, и планеты тоже. Ведь это сверхэкономично, когда на одной планете — ведется разработка недр, на другой — развивается промышленность, на третьей — сельское хозяйство. Чтобы выжить, одна планета нуждается в другой. А мы координируем их взаимоотношения. Начинаешь ты, наконец, понимать?
Ян провел сверху вниз руками по лицу, чувствуя как они дрожат. Он заметил, что кожа на ладонях бледна, что он изрядно убавил в весе. И он поверил, наконец, Сергуд-Смиту.
— Ладно, Смитти, ты победил, — произнес он обреченно. — Ты отнял у меня воспоминания, привязанности, мой мир, женщину, которую я любил, И даже ее смерть не помогла сберечь тайну. Она уже была предана своими людьми. Ты забрал все, кроме моей жизни. Возьми и ее.
— Нет. — сказал Сергуд-Смит. — Не возьму.
— Не пытайся уверить меня, что оставляешь меня в живых ради моей сестры.
— Нет. Ее мнение никогда не влияло на мои решения. Но мне было выгодно, чтобы ты так думал. Сейчас я открою тебе правду: ты будешь оставлен в живых благодаря своим способностям. Мы не намерены губить редкие таланты в шотландских лагерях. Ты покинешь Землю и отправишься на дальнюю планету, где будешь работать до самой смерти. Пойми, ты для нас лишь вполне заменимая деталь механизма. Здесь ты выполнил свою роль. Теперь мы извлечем тебя из этой машины и переставим в другую.
— Я могу отказаться, — зло произнес Ян.
— Думаю, нет. Не такая уж ты важная деталь. Если не будешь работать, тебя уничтожат. Прими мой совет: смирись и проживи счастливую и продуктивную жизнь.
Сергуд-Смит встал. Ян взглянул на него.
— Могу я повидаться с Лиз или с кем-нибудь…
— Официально ты мертв. Жертва несчастного случая. Она горько плакала на твоих похоронах, как и множество твоих друзей. Прощай, Ян, мы уже больше не встретимся.
Он направился к двери, и Ян закричал ему вслед:
— Ты подонок, подонок!
Сергуд-Смит обернулся и посмотрел на него сверху вниз.
— Мелкое оскорбление. Неужели у тебя нет для меня других слов на прощание?
— Есть, Сергуд-Смит. Но стоит ли их произносить? Стоит ли говорить тебе о том, какую противоестественную жизнь ты ведешь? Ты думаешь, что так будет вечно. Нет, не будет! Ты скатишься вниз. Я надеюсь это увидеть и буду жить для этого. Поэтому лучше убей меня — ведь я не изменю своих чувств к тебе и тебе подобным. И прежде чем ты уйдешь, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты показал мне, каков на самом деле этот мир, и дал возможность противостоять ему. Теперь можешь идти.
Ян отвернулся. Узник отпускал тюремщика.
Это возымело действие. Краска медленно залила лицо Сергуд-Смита. Он начал было что-то говорить, но замолчал. Потом зло сплюнул, хлопнул дверью и ушел.
Ян улыбался последним.
Книга вторая
Мир на колесах
Солнце зашло четыре года тому назад и с тех пор не появлялось.
Но близилось время, когда солнце вновь поднимется над горизонтом. Это должно произойти через несколько коротких месяцев, и оно опять зальет бело-голубыми лучами поверхность планеты. А пока этого не случилось, господствовали бесконечные серые сумерки, и в полумраке огромные початки гибридной кукурузы становились все полней и обильней. Это зрел урожай — море зеленого и желтого, раскинувшееся во всех направлениях, кроме одного: здесь море кончалось, ограниченное высокой металлической изгородью. За изгородью была пустыня, бесплодная пустошь, песок и гравий, равнина без теней и без конца, растворяющаяся вдали под сумеречным небом. Здесь не выпадали дожди и ничто не росло — резкий контраст с бюргерским благополучием соседствующей фермы. Но все же кое-кто обитал в этих пустынных равнинах, — существо, находившее в стерильных песках все, в чем нуждалось.
Сплюснутый бугор морщинистой серой плоти весил по меньшей мере шесть тонн. Снаружи не видно было ни отверстий, ни органов, хотя ближайшее рассмотрение показало бы, что в каждой складке толстой кожи имеется силиконовое «окно» для впитывания радиации, льющейся с неба. Растительные клетки под обширными участками кожи, участники хитроумных симбиозов, превращали энергию в сахар. Под действием осмотического давления между клетками сахар медленно поступал в нижнюю часть существа, где превращался в спирт и хранился до поры в вакуолях. Одновременно множество иных химических процессов
