очередь.
Некоторое время спустя клиентка сказала, что выбрала проблему. Я предложил ей сосредоточиться на ней, не погружаясь, а просто рассматривая и пытаясь почувствовать, как она воспринимается на уровне тела. После того как было сделано и это, я спросил у клиентки, может ли она назвать чувство, испытываемое ею на уровне тела. Клиентка сосредоточилась и вздохнула (признак возникновения изменения), после чего я заметил, что по моим наблюдениям у нее что-то произошло. Клиентка ответила, что возникшее у нее чувство напоминает нерешительность. Я повторил слово “нерешительность”, предложив ей сравнить его со своей проблемой, взвесить слово и проблему и определить, действительно ли они соответствуют друг другу или же это разные вещи. Она выполнила мою инструкцию и через некоторое время второй раз вздохнула (признак еще одного изменения) и произнесла: “Думаю, тут что-то еще”. Оказалось, что более подходящим является слово “фрустрация”. Я предложил ей сосредоточиться на новом слове и почувствовать, чем оно для нее является; снова взвесить слово “фрустрированность” и проблему, сравнить их и решить, подходит ли новое слово для описания проблемы или же необходимо искать что-то другое. Клиентка сделала и это, а спустя некоторое время у нее произошел еще один сдвиг в переживаниях. Она вздохнула, и по ее щекам потекли слезы. Я сказал, что она, вероятно, почувствовала кое-что новое, и клиентка ответила: “Да, чувство вины”. Я снова предложил ей почувствовать слово внутри, на уровне тела. “Что внутри вас означает выражение “чувство вины”?”.
В этот момент у клиентки возникли затруднения, которые она не смогла объяснить, и я предположил, что тело препятствует получению преждевременного и чрезмерного знания. Я отметил, что мы достигли осознания некоторых совершенно новых явлений, хотя это и не устранило самой проблемы. Затем я предложил клиентке попытаться увидеть, что именно она открыла. Был задан вопрос, хочет ли она продолжать работу или ее следует прекратить. Клиентка ответила, что на сегодня хотела бы завершить работу, и сессия была закончена.
Фрагмент 10
Я привел примеры того, как люди сравнительно легко могут использовать телесные ощущения, необходимые для успешного фокусирования. Я избрал именно эти фрагменты стенограмм, потому что хотел показать, как возникает непосредственное ощущение чего-то смутного и неотчетливого, но безусловно присутствующего; показать процесс проявления, раскрытия и изменения смутного “нечто”.
В первых семи примерах, приведенных выше, клиенты ранее никогда не сталкивались с фокусированием, и все приводившиеся инструкции оказались для них совершенно новыми. Но даже несмотря на это, они смогли сосредоточиться на телесных ощущениях. В восьмом примере клиент ранее обучался фокусированию. Сейчас я приведу случай, когда клиенту было трудно сосредоточиться на телесных ощущениях.
Этот отрывок стенограммы относится к самому первому интервью. (Клиент объяснил мне: “Я прохожу курс психоанализа уже восемь лет и прекратил его потому, что мой психоаналитик пошел на пенсию”.) Клиент слышал о фокусировании и обратился именно к этому психотерапевту, чтобы обучиться данной технике. Поэтому он проявил больше настойчивости, чем другие клиенты, которым тоже не удавалось сразу освоить фокусирование. Хочу отметить, что вообще не рекомендую проводить первую беседу таким образом, как в данном примере. Психотерапевт слишком старается идти навстречу специфическим потребностям клиента. Обычно в процессе психотерапии подобные инструкции следует растягивать на 10 —20 сессий, если у клиента возникают затруднения. В ином случае они оказываются преждевременными и лишь мешают.
Я выбрал этот фрагмент стенограммы именно потому, что он хорошо демонстрирует тип инструкций, предлагаемых при фокусировании, а также неблагоприятные результаты, к которым приводят попытки ускорять процесс и подталкивать клиента. Надеюсь, вы отметите, что тип взаимодействий, представленный здесь, нельзя считать правильным для психотерапии.
В данном случае клиенту удалось найти ключевое слово. Это произошло почти в самом конце психотерапевтической сессии, на протяжении которой многие другие попытки оказались неудачными. Психотерапевт просто следовал за всем, что говорил клиент. Несмотря на неудачи, клиент сохранял готовность продолжать свои попытки, и психотерапевт давал ему инструкции по фокусированию, предлагая непосредственно почувствовать проблему, с которой клиенту хотелось бы работать.
П1: Давайте снова обратимся к тому, что вызывает у вас чувство напряженности, и зададим вопрос: “Чем же все-таки является эта напряженность?” Но не торопитесь задавать этот вопрос до тех пор, пока не вернетесь немного назад.
(Короткая пауза.)
К2 (глубоко вздыхает): Я совершенно запутался...
П2: Может быть, вам поможет, если вы спросите у себя: “Могу ли я относиться дружественно к чувству “запутанности”? Большинству из нас кажется, что они просто сходят с ума, когда оказываются перед запутанным вопросом.
К3: Да, действительно. Я тоже в таких случаях испытываю сильный гнев...
П3: Хорошо, не могли бы вы сказать себе: “Да, я вижу, что испытываю гнев”, а затем отбросить чувство гнева?
К4: У меня возникает чувство, что я слишком сильно все это интеллектуализирую.
П4: Ну, хорошо... Продолжаете ли вы чувствовать “запутанность”?
К5: Да, немного есть.
П5: Давайте посмотрим, можете ли вы быть более дружественно настроены к этому чувству... Попытайтесь провести с ним приятную беседу...
К6: Хорошо, давайте попробуем...
П6: Было бы хорошо, если бы это чувство что-то рассказало нам. Для этого необходимо просто быть дружественным по отношению к нему. Если мы хотим, чтобы какой-то человек согласился участвовать в исследовании и на протяжении двух часов заполнял опросник, необходимо быть дружественным по отношению к нему. (Смеется.) Не могли бы и вы сохранять такое же отношение к чувству “запутанности”?
К7: Ну что ж, давайте попробуем. Не знаю... действительно не знаю правильного ответа на этот вопрос...
П7: Снова, как и в П4, психотерапевт избирает путь выхода из тупика: “Посмотрим, можете ли вы прикоснуться...”
К7: Вы знаете, я действительно плохо понимаю, о чем идет речь.
П8: М-да... Значит, мои слова вам непонятны... Давайте попробуем сказать иначе. Можете ли вы все еще чувствовать “запутанность”?
К9: Не знаю... Может быть, это от того, что я неудобно сижу...
П9: Попробуйте выпрямиться.
К10: Да, сейчас я чувствую запутанность. Хотя и не знаю, мое ли это чувство...
П10: Хорошо, если это прошло, все в порядке. Давайте снова попробуем спросить у тела: “Подходит ли для этого чувства слово “конфронтация”?”
К11: Как будто в этом есть нечто большее...
П11: Итак, это нечто большее, чем просто телесная реакция на ключевое слово или фразу.
К12: Да, да!
П12: Может быть, оно подобно этому вашему “Да!”? Пусть это будет лишь легкое касание... Нам необходимо одно слово. Мы могли бы произнести целую фразу, но пусть это будет только одно слово. Какое слово мы выберем? “Конфронтация”? Или “отталкивание”?
К13: “Отталкивание”, пожалуй, ближе. Да, “отталкивание” — более определенно... Я могу почувствовать это!
