П25: Да, с его отношением к вам. Нам неизвестно, в чем именно здесь дело и откуда взялось это “он всегда может предать” или, как вы сами говорите, “каждый раз я могу быть предана”.
К25: Это больше похоже на навязывание...
П26: Вы думаете, он мог что-то навязывать вам?
К26: Да... я утратила равновесие в своем внутреннем пространстве... Возникло желание, чтобы это пространство принадлежало только мне, чтобы я могла быть в нем полностью уверенной. До тех пор, пока... В каком-то смысле я не могу вернуться из этого состояния к равновесию между...
П27: Возникает впечатление, что вы настолько сильно страдали от этого навязывания, что готовы сделать что угодно, лишь бы вам никогда ничего не навязывали. Вам хотелось бы контролировать подобные ситуации и никому не позволять вмешиваться в вашу жизнь.
К27: Да.
П28: И вы чувствуете, что... где-то есть середина... и там, где вы могли бы позволить другим людям быть рядом с вами... при этом не испытывая всего этого... Не могу сейчас точнее высказать свою мысль, но я чувствую различие...
К28: Да, это касается моего гнева.
П29: Вполне реальный гнев, вызванный попытками вмешаться в вашу личность.
(Молчание 30 секунд.)
К29 (неразборчиво.)
П30: Здесь есть какая-то связь с тем, что вы не можете почувствовать... заботу о себе.
(Молчание 30 секунд.)
К30: Как будто я попала на необитаемый остров... но только так, чтобы он (отец) не мог пользоваться этим островом, когда захочет.
П31: Оказаться на острове, чтобы он не мог воспользоваться им.
К31: Да... (Молчание 40 секунд.) Я действительно могу соприкоснуться с одиночеством, скрытым во мне.
П32: Да.
К32 (неразборчиво.)
П33: Действительно, это не тот способ, которым стоит пользоваться.
К33: Да... и сейчас я... (Молчание 40 секунд.) Это неправильно... проявление ненависти и подобных чувств... Но какая-то другая часть меня иногда проступает через это... и... (молчание 30 секунд) та часть, которая нравится мне... говорит, что все это старое дерьмо — только часть меня самой. А та, хорошая часть, не должна быть утрачена. Долгое время она существовала на пределе, но... такое впечатление, что эта часть напугана... а я пытаюсь удержать ее.
П34: О... да... это та положительная часть, которую вы не хотели бы утратить и, конечно же, не утратите.
К34: Да, тем более что эта часть отделена от других, подобно моей любви к природе... Приятная часть, о которой я узнала.
П35: Это та ваша часть, которая бесконечна...
К35: Да.
П36: И она открывалась, потому что вы так долго были в одиночестве... но теперь вы уже не утратите ее.
К36: И мне не нужно, чтобы кто-то развлекал меня. (Смеется.) Да, очень хорошая часть.
П37 (смеется).
К37: Идея, заключенная в словах “надеть боксерские перчатки”, пришла сразу... Я сказала себе: “Необходимо справиться со своим гневом”. Я была действительно захвачена им: “Когда ты собираешься справиться со своим гневом?” После этого я легла, чтобы почувствовать в своем теле напряжение и зажатость, потому что думала, что постараюсь справиться с гневом. “Когда же ты уйдешь, сколько еще ты будешь присутствовать во мне?” — ну, и тому подобное, понимаете? Я продумывала всевозможные способы, даже подумала о комнате с мягкими стенами, где могла бы ломать и крушить все, что захочу, но у меня не было возможности попасть в такую комнату... А потом я легла... наполовину спала, наполовину бодрствовала... но, как это бывает иногда после пробуждения, не могла больше уснуть: “Давай, давай, вперед, ты же хочешь справиться со своим гневом!”... И: “О да... это оно. Вот теперь мне действительно нужны боксерские перчатки!” Я могла ждать, позволяя всему этому просто быть, появляясь в необходимое время. И пока я ждала его, оно никак не могло прийти.
П38: Мы не знаем способа, которым вы могли бы выразить свой гнев. Вам же не хочется ломать вещи вокруг или травмировать себя...
К38: Я чувствую... если бы даже я и хотела этого... То, что возникло у меня, можно выразить словами: “До тех пор пока я буду стараться справиться с гневом, я стану препятствовать его возникновению”. Затем пришло нечто новое, и я бы описала его следующим образом: “Мне необходима пара боксерских печаток и спортивные ботинки, которые дети надевают на ноги, чтобы можно было наносить удары”. Я действительно почувствовала, что мне пора вступить в бой.
П39: Мысль о боксерских перчатках возникла как результат... ваших слов о желании “выразить свой гнев любым путем”... любым способом. Вот вы и придумали способ.
К39: Да, точно. Это чувство гнева и ненависти... оно подобно колодцу с грязной водой... Я чувствовала, что могла бы разрушить все стены, опустошить колодец... почувствовать эту пустоту. Я хотела бы почувствовать внутри себя пространство, которое описала раньше, но оно снова заполнилось бы грязной водой.
П40: Да...
К40: А то, что я чувствовала, напоминало... просто потребность поступить именно так, потому что я никогда не делала этого в достаточной мере.
П41: Правильно, правильно...
К41: А затем оказалось, что нужен небольшой источник, чтобы появилась тонкая струйка... уже менее грязной воды... и потом... чистая вода станет прибывать все больше и больше, и так я очищусь... Вот на что было похоже мое чувство.
П42: Да...
К42: То, что произошло, было подобно чувству, возникшему, когда вы держали меня... когда я ощущала связь с вами.
Обсуждение фрагмента 12
Видимо, образы клиентки содержат в себе ключ к открытию катарсиса. Это зависит от того, будет ли та же самая “грязная вода” наполнять собой пространство, временно очищенное катарсисом, или начнет появляться новая “свежая вода”. Откуда? “Из глубины”. Она приходит изнутри, но это происходит лишь при установлении контакта.
Отметим следующие ответы клиентки: во-первых, она отбрасывает давление и требование “Я должна проявить свой гнев”. Затем возникает способ проявить свой гнев. Далее она чувствует, что само по себе нанесение ударов “боксерскими перчатками” оказывается недостаточным. Она чувствует потребность бить и колотить, но пространство, которое при этом очищается, снова наполняется той же самой “грязной водой”. Нечто более медленное, “тоненький ручеек”, дает иной результат.
Фрагмент 13
К1: Сегодня утром я кое-что очень отчетливо поняла. Будто почувствовала гнев на отца, но его образ находился не внутри меня, а как бы снаружи. Я смогла поставить его к стене и несколько раз хорошо ударить боксерскими перчатками. В противном случае мне пришлось бы бить саму
