отскакивал от стен коридора первого этажа.
- Настя, молчи! Настя! – вскричала я. – Валера – он же сейчас спустится. Остановите ее, ну что вы стоите?
Паша с Томом, разинув рты, пялились на орущую Симку.
- Что...
Только и смог выдавить Том.
- Что ты кричишь? – пришел в себя Паша. – Зачем?...
Я готова была разразиться проклятиями, когда Симка глубоко вздохнула и снова затянула свой ор. И тогда я различила одно-единственное слово:
- Папа-а-а-а-а!!
* * *
Мне хотелось верить, что в действиях Симки не было злого умысла. И я до сих пор в это верю, хотя остальные вряд ли когда-нибудь простят ее. Симка откровенно делилась со мной переживаниями, и прояви я хоть немного интереса к ее рассказам, включи я логику, многого можно было бы избежать.
Симку нельзя было винить в произошедшем хотя бы потому, что в награду за все попытки вырядиться настолько ярко, чтобы неизвестный Он обратил на нее внимание, ей, наконец, выпал шанс добиться желаемого. Если б в моих руках оказался выигрышный лотерейный билет, я бы показала язык любому, кто заикнулся бы о том, что нужно разорвать его. Вот и Симка, показав нам язык, поступила так, как посчитала нужным.
В Черный Храм она попала не только по вине компьютерных игр. Хотя, конечно, чрезмерная увлеченность играми не прошла даром для неокрепшей детской психики и упала на благодатную почву легкого помешательства.
Для отца Симки в судьбе дочери было слишком много иронии. Ведущий психотерапевт, кандидат медицинских наук, Илья Валерьевич Сухой, лечил многих безнадежных детей и вселял надежду в десятки родительских сердец. Узнав, что у его собственной дочери первая стадия шизофрении, единственное, что он мог сделать – это основать клинику по лечению психических расстройств, вызванных чрезмерным увлечением играми, пристроить туда дочь, лечить других пациентов и надеяться.
Мы никогда не замечали особого отношения к Симке, которое, в общем-то, было положено ей, учитывая ее положение. Но поведение ее отца было подчеркнуто отстраненное, и так появились яркие кофточки, кричащие платья, футболки с блестящими рисунками. В безликой толпе пациентов Симка выделялась невероятно, и это замечали все, кроме ее отца. Поэтому, когда в руках Симки оказался счастливый лотерейный билет, она тут же воспользовалась им. Она выдала отцу – грозному Иллидану – все наши планы. Илья Валерьевич не переселил дочь с этажа, на котором назревал бунт, в безопасное место. Он послушался Шахраз, которая твердила, что нужно оставить своего шпиона, потому что Делавер отказался с ней сотрудничать.
- Отказался? – шепотом повторила я.
Симка кивнула, размазывая по щекам слезы. На ее крики так никто и не явился, Настя с рыданиями сползла на пол и рассказала нам все, что мы хотели знать. Мы сидели возле запертой решетчатой двери и ждали, что вот-вот спустится Валера, а он все не шел.
Слышался вой сирен, значит, подоспели пожарные. По лестничным ступеням к нам полз серый, разбавленный дым.
На втором этаже с хрустом стали ломать двери, и мы затихли. Кто бы это ни был, нас не могло ждать ничего хорошего. Возможно, Симка расскажет отцу о нашей невиновности, но уж Шахраз без наказания нас точно не отпустит.
- Послушайте, но я ведь не знал! – раздался грозный голос, и в коридор первого этажа, от которого мы были отгорожены решетками, влетел низенький мужчина в штанах с подтяжками.
Симка вскочила на ноги.
- Папа! Папа, мы здесь!
По лицу Иллидана нельзя было прочесть испытываемые им чувства, он только ускорил шаг. Из-за поворота следом за ним вынырнула шумная толпа. Вспыхивали белые вспышки, над головами маячили мохнатые игрушки, насаженные на металлические шесты. Люди догоняли Иллидана и говорили в голос, отчего нельзя было различить ни слова.
- Журналисты? – первым догадался Том. – Им-то что здесь надо?
В тот же момент к нам по лестнице стал кто-то спускаться со второго этажа.
- Эй, тут есть кто? – крикнул санитар, перегнувшись через перила.
- Да-а-а! – ответили мы хором.
- Спасибо, Василий, я уже нашел их, - сухо ответил Иллидан и принялся ковырять в замке ключом. – Здесь моя дочь, в конце концов! – взорвался Иллидан, ключ прыгал в ржавом замке. – Василий!
- Да, Илья Валерьевич? – Василий вынырнул из-за наших спин.
- Проведи товарищей журналистов в мой кабинет.
Толпа завопила, словно единый организм с пушистыми микрофонами на тонких усиках.
- Я отвечу на все ваши вопросы. В кабинете! Товарищи, здесь дети! В клинике еще не до конца потушили пожар! Половина комнат второго блока залита водой и пеной, и нужно всех расселить на ночь! Или вы считаете, что дети могут подождать?!
Журналисты притихли и отступили на шаг назад. Василий открыл замок своим ключом. Симка кинулась к отцу.
- Настенька, - обнял ее Иллидан.
Десятки фотокамер взорвались вспышками. Махнув на них рукой, санитар провел нас через журналистское оцепление дальше по коридору. Что говорил Иллидан мы не слышали, и всему происходящему ответа не находили.
- Это они из-за нас примчались? – спросил санитара Паша.
- Ага, - не оборачиваясь, ответил Василий. – Там вас родители ждут, идемте быстрее.
* * *
Пробраться на второй этаж из-за решеток на окнах санитарский спецназ так и не смог. Посовещавшись, они метнули дротик со снотворным в широкую Валерину спину через раскрытое мной в холле окно. Думаю, это было в ту же секунду, когда он отбросив в сторону фикус, готов был припустить за нами на лестницу.
Второй блок сильно пострадал из-за пожара, и не всем нашлось место для ночлега. Взволнованных родителей просили забрать детей на время. С нами перед тем, как отпустить домой, переговорили суровые милиционеры, их главным вопросом было, кто зачинщик этого беспорядка? Думаю, испуганный Паша наговорил больше нас всех, вместе взятых.
Мама неловко улыбалась мне, пока мы ехали домой. Она не знала, как и о чем со мной говорить, все- таки не из летнего лагеря забирала. Через несколько дней мне пришлось вернуться в Черный Храм, но задержалась я там не долго. Мне задавали какие-то вопросы, показывали кляксы на белых картонках и спрашивали, что я вижу. Я отвечала. Наверное, это и был, так называемый, выпускной. Комиссии, среди которой почему-то не было Шахраз, понравились мои ответы, и в тот же вечер мама забрала меня вместе со всеми моими вещами домой. Теперь уже окончательно.
Я не встречала никого из наших, пока была в клинике. И вряд ли когда-нибудь увижу после, думала я по дороге в ставший мне чужой дом.
9. Изумрудный Сон.
Было холодно, и я зашла в торговый центр. Видимо, таких, как я, там было много – кругом было не протолкнуться. Все столики в кофейне на первом этаже были заняты, пришлось подняться на второй. Когда
