глаза! Серые с крапинками. А темные брови и ресницы выглядели нарисованными. Смотрел он всегда внимательно и чуть настороженно, как будто спрашивая, прав ли он. Она еще ни разу не видела, как меняется его лицо, когда он смеется, потому что он только улыбался краешком рта. Интересно, а глаза его остаются такими же строго-вопросительными? Почему-то ей казалось, что он давно не смеялся. Если та история, о которой рассказала Сью, правда, то это неудивительно. Наверное, ее глаза тоже не смеются.
– Вы рассматриваете меня словно художник натурщика, – вдруг сказал он, поднимая глаза от тарелки.
Мэри смутилась: она думала, что он не замечает ее взгляда.
– Что интересного вы во мне нашли?
– Вчера вы мне совсем не понравились… Мэри сама не ожидала, что скажет это, и смутилась еще больше.
– Я заметил, – кивнул он, – так что можете спокойно излагать, почему я вам не понравился.
– Это было так явно? – смутилась она.
– Это было. А я это видел. По вашему лицу легко читать. В этом смысле вы исключительный человек. Давайте, я положу вам ростбиф.
Мэри кивнула. Ей понравилось, что он отправил официанта и ухаживает за ней сам. Она очень не любила, когда кто-то посторонний наблюдает за ней во время еды. В ресторанах этого было не избежать, поэтому она не очень любила бывать в них. Ларри довольно часто водил ее куда-нибудь, но она предпочитала готовить сама и ухаживать за ним. Это доставляло ей почти такое же чувственное удовольствие, как занятия любовью. Поэтому Майкл, угадав ее тайное желание, сделал этот вечер еще более приятным.
Пока он отрезал мясо и накладывал ей пудинг, Мэри молчала и думала о том, что ее не тяготят паузы в разговоре. Так бывает только с близким человеком, когда молчание все равно несет информацию. Он не стал настаивать, чтобы она рассказала о вчерашних своих впечатлениях, потому что оба понимали, что у них будет еще масса времени это вспомнить и обсудить. Вот что значит общее молчание. Можно спокойно заниматься своими делами, но знать, что мысли текут по одному руслу. Они с Ларри даже одни и те же песни про себя пели, а когда кто-нибудь начинал напевать фразу вслух, дружно смеялись.
– Попробуйте, пожалуйста, – сказал Майкл, – мне будет обидно, если вы не отведаете этого нежнейшего мяса.
– Не беспокойтесь. У меня сегодня отличный аппетит. Спящая царевна начала просыпаться.
– Вам следует чуть-чуть поправиться, – сказал он, наблюдая, как она положила кусочек мяса в рот и зажмурилась от удовольствия.
– Да? А я думала, что актрисам нужно сидеть на строжайшей диете. Представляете, если я начну не влезать в экран?
– Вам это долго не грозит, – улыбнулся он. – Сейчас у вас какая-то болезненная худоба.
– Да, не балуете вы женщину комплиментами, – язвительно заметила Мэри.
– Я говорю как художник, – строго ответил он. – И вы обязаны меня слушаться.
– Да, босс, – отсалютовала она вилкой. – Вы будете ежедневно следить за моим питанием?
– Мне бы этого хотелось, – сказал он, и Мэри опять показалось, что за этой фразой стоит гораздо больше, чем внимание режиссера к своей актрисе. – Так что вы прочли на моем лице?
– У вас очень хорошее лицо. Но очень строгое. И, по-моему, вы никогда не смеетесь…
– Смеюсь. Но, знаете, меня восхищают люди, способные смеяться по самому ничтожному поводу. Я им по-настоящему завидую. У меня есть тост.
Мэри с удовольствием взялась за бокал. Еда была очень вкусной, а вино отменным. Она физически ощущала радость жизни. Ей хотелось подольше оставаться в этом состоянии.
– Я хочу предложить тост за радость, – сказал Майкл, поднимая бокал. – Несчастья и раздумья делают нас мудрее, а радость заставляет чувствовать себя бессмертным, она делает человека крылатым и добрым. Мэри, я хочу, чтобы вы научились радоваться.
– Радоваться… – повторила она. – Если бы вы знали, в какой радости я жила…
– Давайте выпьем, а потом вы расскажете мне свою историю. Вы обещали.
– Нет. Я не хочу об этом говорить сегодня.
Поэтому, когда мы выпьем, вы расскажете мне, чем закончится ваш фильм. Хорошо?
– Хорошо.
Майкл хитрил. Он не мог это сделать, потому что не знал продолжения и окончания ее истории. Вероятность совпадения с ней была столь ничтожной, что рисковать не стоило. В противном случае его игра не имеет смыла. Он хотел снять подлинную историю ее жизни, невзирая на то, понравится она ему или нет. Для этого Мэри должна была открыться ему и рассказать все сама. Он попался и судорожно придумывал, как ему выпутаться из этой ситуации. Но ничего не приходило ему в голову. Ладно, пусть будет что будет, решил он и начал рассказывать:
– Мы остановились на том, что они встретились через много лет. У нее до этого была своя жизнь, у него тоже. Встречи, короткие романы, ничего значительного. Но каждый из них был уверен, что хорошо знает, что такое любовь.
Он посмотрел на Мэри. Она жадно ловила каждое его слово. Пока он не сказал ничего нового, но она жаждала продолжения.
– Потом он нашел повод встретиться. Или она… Это не имеет значения. Но он пришел не один, а с другом, потому что очень боялся, что не выдержит и начнет объясняться ей в любви прямо с порога. Через несколько часов она сама отправляет друга домой, чтобы остаться с ним наедине. Оба понимают, что все,
