главстаршиной Куриккой и хочу сказать, что его последнее утверждение ошибочно, – произнес Угалде. Он был настолько погружен в расчеты, что не заметил, что с тех пор, как Курикка произнес свое «последнее утверждение», прошло не менее пятнадцати минут. – Кое-что можно сделать. Я рассмотрел ситуацию с нескольких сторон и, если вы позволите мне сказать, то вы увидите, что рассматривали ситуацию лишь с одной стороны. Это произошло потому, что вы ее неверно сформулировали, – он тут же стал расхаживать взад и вперед по рубке. – Проблема не в том, чтобы найти добавочную массу, а в том, чтобы скорректировать наш курс. Если сформулировать вопрос так, что ж, проблема становится ясной и ответ очевиден.
– Не для меня, – заметил Курикка, и говорил он от имени всех присутствующих.
Угалде улыбнулся.
– Раз мы не можем найти добавочную реактивную массу, значит, мы должны уменьшить ту массу, против которой действует реактивная масса.
– Конечно! – в свою очередь улыбнулся Дон, – нам просто следует облегчить наш корабль!
– Важно, чтобы все, что мы будем выбрасывать, сначала взвесили, – предупредил Угалде. – Это важно для расчетов. – И чем быстрее мы начнем это делать, тем лучше для нас.
– Мы начинаем прямо сейчас, – сказал Дон, вытаскивая дощечку для письма и электрическую авторучку. – Я хочу составить список всего того, что является необходимым для управления судном и сохранения жизни находящимся на борту людям. Ваши предложения?
– Багаж пассажиров, конечно же, – сказал Угалде. – Они могут сохранить только то, что на них, остальное должно быть выброшено.
– Я уже ясно вижу все эти иски! – застонал каптенармус.
– Я уверен, что компания застрахована, – ответил Дон, делая пометку. – Багаж или жизнь – не очень-то богатый выбор. Они могут оставить себе ценности и личные вещи, но все громоздкое должно быть выброшено. Соберите-ка их в главной столовой через пятнадцать минут. Я поднимусь туда и поговорю с ними.
Каптенармус кивнул и вышел, а Дон повернулся к остальным.
– Обеденные столы, стулья, посуду и кухонное оборудование, – перечислял Курикка. – Все мороженое мясо и остальные замороженные продукты. Мы можем прожить и на дегидрированном аварийном пайке, использующем циркулированную воду.
– Хорошая мысль, что следующее?
Как только они задумались над этим, сразу же нашлось потрясающее количество вещей, без которых можно прожить. Ковры, украшения, перила лестниц, мебель, запасные блоки, детали. Список рос, и Дон начал помечать галочкой вещи. Но одна немаловажная часть была упущена.
– А как насчет груза? – Курикка отрицательно покачал головой на вопрос Дона.
– Хотел бы, чтобы это было возможным, – сказал он. – Там тяжелое оборудование, тюки с одеждой – множество вещей, от которых мы могли бы избавиться. Но для экономии места весь груз загружен в контейнеры и прочно закреплен для защиты от перегрузок. В челночных ракетах установлено специальное оборудование, чтобы освободить контейнер и вытащить его, но у нас этого нет. Я полагаю, мы сможем кое-что сделать и вытащить все же контейнеры, но на это уйдет как минимум пара дней.
– Которых у нас нет. Груз останется, но все остальное должно быть выброшено.
Как только члены команды получили приказание, что выбрасывать за борт, Дон отправился, и притом неохотно, в столовую. Он представлял себе, как его там встретят, и не ошибся в реакции пассажиров. Все 112 пассажиров уже ждали его в весьма скверном настроении. Из-за шума, который создавали матросы, уже начавшие вытаскивать столы, Дон вынужден был кричать, чтобы его услышали. Он кратко изложил испытываемые ими трудности. Факт, что они из-за аварии слишком отклонились от курса и теперь вынуждены облегчить корабль. Когда он сказал им, что их багаж тоже должен быть выброшен, они гневно зашевелились.
– Вы не имеете права и не можете это сделать! – гневно закричала пожилая матрона, и со всех сторон раздались возгласы одобрения. Прежде чем заговорить снова, Дон подождал, пока крики умолкнут.
– Прошу прощения, если кажусь чересчур властным. Но уверяю, у нас нет иного способа выпутаться из нынешнего положения. Это не мое заключение, вы знаете, я всего лишь врач и принял командование этим судном всего лишь потому, что все остальные офицеры погибли. Но мы связались с Марсианским центром, и это их вывод. Мы не сможем развернуть корабль, если не облегчим.
Выкрики недовольства стали громче, но Дон перекричал их.
– Я являюсь капитаном, и это приказ. Вы оставите только те вещи, которые я перечислил, все остальное принесите сюда в течение получаса. От этого зависят ваши жизни.
Пассажиры неохотно разошлись, недовольно переговариваясь. Дон улыбнулся про себя, подумав, что ему никогда не добиться популярности, если в опросах общественного мнения будут участвовать эти люди. Но он должен спасти их жизни, нравится им это или нет. Один человек остался и сейчас приближался к нему. Он выглядел знакомым – худой, загорелый мужчина с пышными усами.
– Мое имя Дойле, капитан, – представился он, – я секретарь генерала Бригса.
– Что я могу для вас сделать?
– Не для меня, а для генерала, – улыбнулся Дойле, игнорируя слышавшуюся в голосе Дона гневную интонацию. – Он желал переговорить с вами. Так ли чрезмерна его просьба?
Дон колебался. Он помнил о своем обещании переговорить с Бригсом. Ему все равно придется заниматься этим, и не все ли равно, когда это произойдет, сейчас либо после того, как будет выброшен излишний груз.
– Хорошо, я пойду прямо сейчас.
– Я уверен, генерал оценит это. Спасибо.
Они зашли в рубку за ключами и направились к временной тюрьме.
Как только они зашли, генерал сразу же поднялся с койки.
– Очень хорошо с вашей стороны, что вы пришли сюда, капитан, – произнес он.
– Вы желали переговорить со мной, генерал?
– Да, если у вас есть на это время. Но что я действительно желал, так это извиниться за инцидент в моей каюте. Я, конечно же, отдал все свои сигареты – я так же хорошо умею подчиняться приказам, как и отдавать их. Однако я забыл одну пачку и закурил, даже не отдавая себе в этом отчет. Это и явилось причиной инцидента. Я очень сожалею, что так произошло.
– Так же, как и все мы.
– Уверен в этом. А сейчас, если можно это спросить, я хотел бы выяснить, как долго вы планируете держать меня в этом отсеке? Я не протестую против заключения, ваши действия полностью оправданы, но полагаю, срок заключения должен быть объявлен.
Дон быстро оценил ситуацию. Он нуждался в сотрудничестве с пассажирами, а перетянуть генерала на свою сторону было бы значительным подспорьем. Обуревавший ранее этим человеком гнев исчез, и он, казалось, каялся совершенно искренне. Больше не было смысла держать его взаперти.
– Вы можете уйти прямо сейчас, генерал. Это было не наказание, а лишь временная мера, пока мы не выяснили причину пожара.
– Очень любезно с вашей стороны.
Последние слова были сказаны холодным, формальным тоном, без теплоты, которую генерал высказал в своих объяснениях несколькими минутами раньше. Он и Дойле повернулись и тут же ушли. Дон посмотрел им вслед – его тревожило какое-то смутное воспоминание. Что же сказал тот матрос? Что в багаже было множество сигарет. Ладно, даже если генерал и соврал для того, чтобы выйти из-под заключения, это не так уж важно. Инцидент исчерпан, и ему следует подумать о судне.
Как только он ступил на последний марш лестницы А-палубы, он увидел потрясающее зрелище. Так как эта палуба являлась внешней обшивкой судна, то иллюминаторы из толстого вязкого стекла были вделаны прямо в пол. Они казались вделанными в раму кругами тьмы, двух ярдов в диаметре, испещренными точками миллиардов звезд. Из-за вращения корабля, которое возвращало его обитателям иллюзию веса, звезды, казалось, равномерно двигались. Исключая время отлета и прибытия, звезды были единственными предметами, которые можно было увидеть в иллюминаторы.
Нет, кое-что и еще – яркий свет далекого Солнца, не рассеиваемый атмосферой, отражался от множества предметов, текущих через пространство: столы, чемоданы, окорока, ковры, туфли, консервные банки, посуда – список можно было бы продолжить до бесконечности. Они медленно уплывали прочь, уменьшаясь и исчезая, а новые предметы занимали их место. Выбрасывание лишнего веса началось.
На площадке рядом с воздушным шлюзом царил организованный беспорядок. Над открытой дверью шлюза загружалась очередная партия. Каждая вновь прибывающая партия взвешивалась, вес записывался, а затем бесцеремонно бросался в открытую пасть люка. Когда шлюз наполнялся, люк закрывали, откачивали воздух и раскрывали створки наружного люка. Центробежная сила выталкивала груз, присоединяя его к длинному шлейфу обломков, медленно движущихся вслед за кораблем.
Контролирующий всю эту операцию главстаршина Курикка направился к Дону для доклада, как только увидел его.
– Пока все идет как надо, капитан. У нас были небольшие неприятности с пассажирами, но теперь все урегулировано.
– Что за неприятности?
Главстаршина оглянулся по сторонам, а затем понизил голос:
– Я – реалист, сэр, но когда от этого зависит моя жизнь, я не привык полагаться на честное слово. Я взял каптенармуса и кое-кого из матросов, и мы прошлись по каютам после того, как пассажиры выбросили весь свой багаж. Мы нашли множество необходимых вещей, которые вовсе не являются таковыми. Их тоже выбросили.
– Вы – безжалостный человек, старшина, и будущий судебный процесс несомненно докажет это. Но в любом случае я поддержу вас.
– Есть, сэр. Мы уже заканчиваем и сейчас
