— Предупреждать? Меня? Устузоу, ты ищешь смерти?
С угрозой в каждом движении она шагнула вперед, но замерла, когда он ответил жестом уверенности-разрушения.
— Я несу смерть и боль, эйстаа. Смерть уже явилась сюда, и она не уйдет, если ты не выслушаешь меня. Смерть двойная. Дважды смерть.
У входа в амбесид что-то шевельнулось, Керрик и Ланефенуу разом обернулись: появилась какая-то иилане´, ее рот был широко открыт.
— Смерть, — объявила пришедшая с теми же знаками силы и крайней спешки, которыми воспользовался Керрик.
Онемев от неожиданности, Ланефенуу села на хвост, пока иилане´, жестикулируя, делилась новостью:
— Послана Муруске… срочное известие. Урукето, которым она командует, — смерть. Он погиб этой ночью. И еще один урукето. Он мертв. Двое мертвых.
Стон вырвался из уст Ланефенуу. Она сама командовала урукето, и всю жизнь посвятила этим гигантам, и столько жила среди них… Город ее гордился числом и умением урукето. И теперь двое погибли. Страдая, она повернулась к огромному изображению урукето, к своей собственной персоне, видневшейся на плавнике. Две смерти. Так говорит устузоу. Она медленно обернулась к ужасной твари.
— Двое мертвых, — подтвердил Керрик со знаком, изображавшим крайнюю жестокость. — Поговорим теперь, эйстаа…
Жестом он отпустил вестницу, и та послушно заторопилась к выходу. Но и это присвоение ее полномочий, допущенное на ее глазах, не могло вывести Ланефенуу из состояния глубокой скорби, в которую повергла ее весть о невосполнимой утрате.
— Кто ты? — спросила она. Скорбь мешала точности речи. — Что тебе нужно?
— Я Керрик-высочайший, я — эйстаа всех тану, которых иилане´ зовут устузоу. Я принес тебе смерть. А теперь могу дать жизнь. Это я приказал убить урукето. Повинующиеся мне исполнили приказ.
— Почему?
— Почему? Ты осмеливаешься спрашивать, почему? Ты, которая послала Вейнте´ убивать тех, кем я правлю, гнать их и убивать, убивать без конца. Я объясню тебе, почему погибли урукето. Одного убили, чтобы показать тебе мое могущество, показать, что я могу делать все, что захочу, и сразить любого, кто помешает мне. А другого убили, чтобы ты не подумала, что смерть урукето — случайность. Две смерти сразу — это не несчастный случай. Я мог бы убить их всех. И я сделаю это, чтобы ты поняла, кто я, узнала мою силу и сделала то, что я потребую от тебя.
Голос его потонул в гневном реве Ланефенуу. Выставив когти и оскалив зубы, она шагнула вперед. Но Керрик не шевельнулся, отвечая с надменностью и высокомерием:
— Убей меня — ты будешь жива. Убей. И тогда все твои урукето погибнут. Этого ли ты хочешь, эйстаа? Смерти всех урукето, смерти города? Если хочешь этого — убивай поскорее, прежде чем успеешь подумать и изменить решение.
Привыкшая повелевать, Ланефенуу содрогалась всем телом: ей, распоряжающейся жизнью и смертью иилане´, приказывает устузоу! Чтобы устузоу смел обращаться с ней подобным образом! Она теряла власть над собой.
Керрик не смел сделать даже шага назад или изменить надменной позы. Миг слабости — и она разорвет его в клочья. Может быть, он переусердствовал, но выбора у него не было. Он мельком глянул на горный склон над городом.
— Вот что еще я хочу сказать тебе, эйстаа, — проговорил он, чтобы не позволить ей отвлечься, не дать возможности страстям одолеть в ней разум. — Великий город Икхалменетс, жемчужина среди городов иилане´, окруженный морем Икхалменетс. Ты есть Икхалменетс, и Икхалменетс — это ты. Твоя забота и награда одновременно. Ты правишь здесь.
Он вновь взглянул на склон. Над ним показалось облачко… или это дым? Да. Дым. Вырывая когтями клочья земли, Ланефенуу подступала все ближе и ближе. Он громко выкрикнул, чтобы она расслышала его сквозь гнев:
— Ты есть Икхалменетс, но сейчас Икхалменетс погибнет! Погляди вверх на склон. Видишь? Это не облако. Знаешь, что такое дым? Дым бывает от огня, а огонь сжигает, разрушает и жжет. Огонь погубил Алпеасак и все живое в нем. Тебе это известно. Теперь я принес огонь в Икхалменетс.
Ланефенуу оглянулась и, заметив дым, застонала, словно от боли. Высокий столб дыма клубился над склоном. Керрик снова потребовал внимания. Одним глазом она следила за дымом, другим уставилась на Керрика.
— Я пришел в твой окруженным морем Икхалменетс не один. Пока я восходил на амбесид, мои воины сразили урукето. И теперь они окружают вас повсюду, ведь устузоу — повелители огня. И он уже наготове, все лишь ждут моего сигнала. Если я дам его — гореть будет Икхалменетс, если погибну или получу рану — гореть будет Икхалменетс. Выбирай — и быстро, ведь огонь жаден.
Яростный вопль Ланефенуу захлебнулся мукой. Она покорилась и, бессильно свесив руки, села на хвост. Главное — город, главное — урукето. Зачем ей жизнь этого животного, если умрет Икхалменетс!
— Чего ты хочешь? — спросила она, не униженно, но в слабости признавая свое поражение.
— Я хочу для моих тану того же, чего ты хочешь для своих иилане´. Возможности спокойно существовать. Ты выгнала нас из Алпеасака. Ты со своими иилане´ и фарги останешься в нем, ведь это город иилане´. Никто не станет вредить вам. Я вижу снег над головой, что с каждым годом опускается все ниже. Прежде чем снег придет и сюда, Икхалменетс должен уйти в Алпеасак и спокойно жить под теплым солнцем. Пусть Икхалменетс живет там. Но пусть живут и мои устузоу. Даже теперь Вейнте´, повинуясь твоему приказу, гонит их и убивает. Останови ее, прикажи вернуться, прикажи прекратить побоище. Сделай это, чтобы жил Икхалменетс. Мы не хотим чужого. Пусть твой город будет твоим городом. Нам нужны только наши жизни. Останови Вейнте´. Сделаешь это — и Икхалменетс, и все твои иилане´ будут жить в завтрашнем завтра, как во вчерашнем вчера.
Ланефенуу, не шевелясь, погрузилась в долгие раздумья, пытаясь найти выход из лабиринта противоречивых мыслей. Наконец она пошевелилась, сила вернулась к ней, и властным голосом она проговорила:
— Пусть будет так. Вейнте´ остановится. Причины громить мир устузоу у нее нет. Я позову ее. И ты уйдешь отсюда. Будешь жить в своем месте, а мы у себя. Я не хочу более ни говорить с тобой, ни видеть тебя. Я бы хотела, чтоб яйцо, из которого ты вышел, лопнуло под ногой и ты никогда не появился бы на свет.
Керрик ответил жестом согласия.
— Но ты должна сделать еще кое-что, если хочешь остановить Вейнте´. Ты знаешь ее, знаю ее и я. Она может не подчиниться твоему приказу. Разве не так?
— Может, — сурово ответила Ланефенуу.
— Значит, ты должна отправиться к ней. Найти ее и приказать возвращаться. Тогда она остановится, ведь ее иилане´ — твои иилане´, ее фарги — твои фарги.
В глазах Ланефенуу сверкала ненависть, но она держала себя в руках.
— Хорошо.
Керрик взялся за нож, свисавший с кольца вокруг шеи. И, сняв его, протянул Ланефенуу. Она не шевельнула рукой — и он бросил нож в пыль у ее ног.
— Отвезешь это Вейнте´. Она поймет, что это значит. Она будет знать, что я сделал и почему. Она узнает, что я не оставил тебе возможности выбирать.
— Мне нет дела до того, что чувствует и знает Вейнте´.
— Конечно, эйстаа, — неторопливо отвечал Керрик, сопровождая слова знаками холодного гнева. — Просто я хочу, чтобы она знала, что это я, Керрик, заставил ее пойти назад. Я хочу, чтобы она поняла все, до малейшей подробности.
С этими словами Керрик повернулся и зашагал с амбесида прочь мимо оцепеневших от ужаса фарги. В страхе они расступались перед ним — все видели разговор издалека. В чем было дело, они не знали, только понимали: случилось что-то ужасное. Два урукето были мертвы, а устузоу-иилане´ шествовал по городу, и смерть окружала его.
