Девицы на кухне не было.
— Где она? — присев за стол, спросила Далила.
Евгений махнул рукой в глубь квартиры:
— Прячется, там.
— Где — там?
— В спальне, в шкафу.
— Веди.
Он покачал головой:
— Не пойдет.
— Даже если узнает, что это я?
— Если узнает, что ты, вообще убежит, — признался Евгений. — Оделась уже, пыталась на улицу вырваться. Еле ее удержал.
— Слышала я, — усмехнулась Далила, мысленно констатируя, что девица, похоже, не стерва.
«Хорошенько надо разобраться в этой трагедии, — решила она. — Даже если Вета убийца, все равно постараюсь девчонке помочь. Молодая она, неопытная, не во всех своих глупостях виновата».
Несмотря на возникающие симпатии к девушке, Далила в глубине души все еще была убеждена, что Виолетта убила своих любовников.
— Жека, иди, — настойчиво прошептала она, — попробуй ее привести. Скажи, что я добра ей желаю. Или не поверит?
Евгений пожал плечами:
— Да поверит, но не пойдет.
— Почему?
— Стесняется.
— Стесняется? Что ж, хорошо. Тем более веди свою Виолетту сюда. Пора разобраться.
Евгений ушел. Далила выждала минуту-другую и на цыпочках подкралась к спальне. Там опять шла борьба. Евгений в полный голос убеждал Вету выйти, она шепотом отбивалась.
— Нет, не надо, не пойду, пойми, не могу, скажи лучше, что я ушла, — жалобно просила она.
Желая прекратить их возню, Далила распахнула дверь спальни и ахнула. Вета действительно нешуточно собралась покинуть квартиру. На ней был синий берет (от борьбы он съехал на ухо), коричневые замшевые брюки, высокие сапоги. Но главное (от чего Далила и ахнула), на Вете была дорогая темно-желтая куртка.
В ушах у Далилы зазвенели слова: «В захолустном придорожном отстойнике! Меня едва не сбивает с ног девица! Кошмарный облом! В точно такой же куртке! Тоже нетуфтовый Диор! Захожу в забегаловку. И там девица сидит! Другая! И на ней моя куртка! Точно такая, как у меня! Диоровая!»
На Вете была точно такая же куртка, как на Красноволосой, на дамочке из роддома.
«Ну и счастливое же совпадение, — поразилась Далила. — Бывает же так. В рубашке родилась эта Виолетта, не иначе».
Благодаря фантастической случайности стало вдруг очевидно, что Вета действительно не виновата — похоже, ее подставляют.
— Детка, ты курточку где покупала? — глядя в испуганные глаза девушки, осведомилась Далила.
Евгений с осуждением уставился на тетку, мол, нашла время шмотками интересоваться. Вета же ошарашенно попятилась и спросила:
— Что-что?
— Где ты курточку покупала? — повторила Далила.
— В Гостином Дворе, — изумленно ответила Вета.
— Давно?
Девушка пожала плечами:
— Месяц назад. Или два.
«Значит, есть шанс, что продавец ее вспомнит», — предположила Далила и оптимистично воскликнула:
— Отлично. Раздевайся, и чай пошли пить, везучая. Ты почти спасена.
— О чем ты? — поразился Евгений.
— Потом расскажу, — пообещала Далила. — Но прежде ваш рассказ услышать хочу.
Про свое неожиданное открытие она решила пока промолчать.
«Завтра утром Красноволосую расспрошу, в каком кафе она девиц в своей куртке видела, а потом уже окончательно сделаю вывод, убивала Вета или жертва сама. И чем ей можно помочь», — планировала Далила, сидя на кухне и с интересом наблюдая за девушкой.
Пока все говорило за то, что Вету «подставили», но Далила — пуганая ворона. Обладая открытой душой, она частенько боролась со своей детской доверчивостью и старалась быть осторожной. Вот и на этот раз осадила себя, решив не спешить.
Бесспорно, был прав Евгений в одном: девушка явно из неуверенных в себе, из стеснительных. Рассказывая о путешествии в Москву, она нервничала, запиналась, с трудом подбирала слова.
'Налицо все признаки «серой застенчивости»: нерешительность, желание спрятаться от чужих глаз, — констатировала Далила, механически предположив:
— Не купалась Вета в родительской любви. Наверняка в ее семье есть младший ребенок, которого все обожали в ущерб старшей дочери'.
Глава 10
Не надо быть психологом, чтобы увидеть несоответствие того, как девушка ощущала себя и как она одевалась. Скромной и даже пугливой Виолетте должно быть неуютно в тех броских эффектных вещах, которыми изобилует ее чемодан.
Спрашивается, зачем Вете вызывающе одеваться? Зачем внимание к себе привлекать? Чтобы ежесекундно вспыхивать от любопытных взглядов? Чтобы прятать глаза и страдать?
Из рассказа девушки Далила ничего нового не узнала. Лишь уточнила название кафе, в котором произошло второе убийство.
Впрочем, если Вета не убивала, она ничего особенного и не могла рассказать. Собралась в Москву, села в автомобиль и поехала. Проголодалась в пути, зашла в так называемый ресторан «Старый замок», во время обеда заметила в окно машину милиции. Из любопытства хотела на улицу выбежать и случайно увидела в приоткрытую дверь туалета труп любовника. Он лежал на полу с дыркой во лбу. В шоке Вета застыла, а следом узнала, что чуть раньше погиб второй ее бывший бой-френд. Что испытала? Паника, в мыслях хаос. До Питера добралась на автопилоте, точно не помнит как.
«Просто чудо, что ее не задержали прямо в кафе, — поразилась Далила. — Явно сам господь ей помогает».
Закончив рассказ, Вета робко, с надеждой промямлила — иначе не скажешь, так тиха и невнятна была ее речь:
— Далила Максимовна, почему вы сказали, что я везучая и почти спасена?
— Да, почему? — оживился Евгений.
Далила озабоченно глянула на часы и устало произнесла:
— Поздно уже, ребята, а мне рано вставать. Завтра поговорим. Точнее, уже сегодня. Вечерком заскочу.
Евгений, хмурясь, спросил:
— Обещаешь?
— Обещаю, — кивнула она, направляясь к двери.
Вета проводила ее скорбным испуганным взглядом, а Евгений бодро пошел провожать тетушку до машины. Едва прикрыв дверь квартиры, он торопливо спросил:
— Ну, как впечатление?
— Ох, вряд ли эта девочка способна убить, — вздохнула Далила. — Но влипла она капитально.
— А что я тебе говорил! — торжествуя, воскликнул Евгений и, вдруг оборвав себя, угрюмо осведомился:
— Говоришь, не способна убить?
