— Почему?
— У проректора внезапно случился большой юбилей. Пришлось наспех выпить.
— Алкоголик, — рассмеялась Далила. — Ты мои планы попутал. Лучшая подруга на склоне лет родила, а я навестить ее все не выберусь.
— Зато я навестил, — похвастал Матвей и тут же пожаловался:
— Приперся в роддом как старый дурак с апельсинами, а меня не пускают. Вы кто? Отвечаю: «Конечно, отец!» Не признаваться же им, что я единственный в Петербурге мужчина, с которым Галина не переспала.
— Какие твои годы, — успокоила мужа Далила. — Еще переспишь.
Матвей замахал руками:
— Чур, меня! Чур! С меня хватит того, что она от тебя родила.
— Что за глупости?
— Галка записку прислала. Я ей чиркнул: «Кто отец?» А она мне в ответ: «И глазки у девочки умненькие, и волосики разгустые». А внизу приписка: «Вылитая Далилка».
— Узнаю родную подругу. Значит, ты апельсины Галюсику передавал? Разве не знаешь, что роженицам нельзя есть апельсины?
— Почему? — удивился Матвей.
— Аллергия у деток от них.
— Я сегодня у Галины был в первый раз. Так что предыдущие апельсины не от меня.
— От кого же? — удивилась Далила.
— Мало ли от кого.
Матвей с таинственным видом засунул руку в карман плаща и с криком «але-оп!» достал букетик фиалок. Далила пришла в восторг:
— Какое чудо!
— Немного примялись.
— Как ты мог держать их в кармане? — спросила она, нюхая цветы и выходя из кабинета.
— Я и тебя охотно в карман посадил бы, — шагая за женой, признался Матвей. — Мне опять предлагают в Германии лекции читать. Грозятся хорошо заплатить, а как тебя одну тут оставить?
— Никаких лекций! — приказала Далила. — На «Мерседес» заработал и хватит.
— За «Форд» кредит выплатили бы, да и ремонт в квартиру просится.
— Нет! Никаких лекций! Остаешься при мне! Это приказ!
Краем глаза она заметила, как доволен ее приказом Матвей. Он так оживился, что до самого дома травил анекдоты — давно Далила так не смеялась.
— Ну что, алкоголик, — спросила она, въезжая во двор, — протрезвел? В гараж-то машину поставишь? Не промахнешься мимо ворот?
— А что, я похож на пьяного? — наивно хлопая глазами, воскликнул Матвей. — Если и пьян, то от любви.
— Как ты мил, когда нетрезв, — улыбнулась Далила. — Жаль, это редко бывает.
— О чем ты жалеешь? О том, что я мало пью? Это несложно исправить.
— О, нет! — рассмеялась Далила. — Я люблю тебя натуральным.
Слово «люблю» случайно слетело с губ, но она-то знала, что случайно такие слова не слетают.
Матвей сел за руль и направился к гаражу, а Далила вошла в подъезд. Открыв дверь квартиры, она не порхнула, как обычно, в гостиную, а задержалась в прихожей. Далила долго и придирчиво рассматривала себя в зеркале, размышляя, увы, не о муже.
Она думала об Александре: «Уехать бы с ним на недельку, туда, где только он, море и я. Перестаралась с этой его ревностью, самой уже тошно».
Телефонный звонок прервал ее размышления. Звонил Александр.
— А я только что думала о тебе! — обрадовалась Далила.
Он насторожился:
— И что ты думала?
— Хорошо бы уехать куда-нибудь из дождливого Питера. Куда-нибудь поближе к теплу.
— Я за, но ты же боишься оставить семью.
Далила поняла, что получила отказ.
— Хорошо, что ты позвонил, — сказала она, собираясь нанести ответный удар. — Сегодня взяла новую пациентку, и, к сожалению, эту неделю и следующую я вынуждена работать после шести. Наши свидания, видимо, придется слегка отложить.
Александр взорвался:
— Тебе что, на жизнь не хватает?
— Перестань, ты прекрасно знаешь, что дело не в деньгах. У женщины тяжелейшее состояние. В любой момент она может свести счеты с жизнью.
Далила врала, Левицкая уже не производила на нее такого впечатления. Ей просто хотелось допечь Александра.
— Я понял, — зло сказал он. — Предлагаешь мне подождать, пока ты вселишь в нее жизнелюбие. Я согласен. Насаждай оптимизм в души истеричек, я тоже найду себе дело.
— Да нет, ты не правильно понял, — испугалась Далила.
— Я правильно понял. Салют, — сказал Александр, и в трубке раздались гудки.
Взгляд Далилы уперся в зеркало. Она не узнала себя. Затравленно и растерянно на нее смотрела поблекшая женщина лет сорока.
«Это расплата за профессиональный цинизм, который у меня появился, — подумала она. — Нельзя ставить эксперименты на людях. Это отвратительно, больно и заслуживает наказания».
Скрипнула дверь, в квартиру вошел Матвей.
— Что случилось? — спросил он, вешая на гвоздик ключи и одновременно всматриваясь в лицо жены.
— Все в порядке, — вздохнула Далила.
Опустив телефонную трубку, она повторила:
— Все прекрасно.
Но губы ее дрожали.
«Если он сейчас начнет задавать вопросы, — подумала она, — не выдержу и расплачусь».
Матвей не проявил любопытства. Поменяв туфли на домашние шлепанцы, он молча прошел на кухню. Далила поплелась за ним.
— Жрать хочу! Слопал бы и слона, — шутливо прорычал он, распахивая дверцу холодильника.
— А как же юбилей? — удивилась Далила. — Там что, не кормили?
— Там кормили, но больше поили. О, это то, о чем я мечтал! — радостно воскликнул Матвей, извлекая из холодильника засохший кусок колбасы, заплесневелый сыр и майонез, покрывшийся коркой. — Иди переоденься, а я пока «матвейбургер» сооружу. Надеюсь, батон в доме есть.
Далила пожала плечами:
— Вот уж не знаю. Зарабатываем как средний класс, а жрем, как бомжи.
Отправившись в спальню, она упала на кровать и оживила в памяти эпизод, поразивший ее неприятно. Недавно они с Александром лежали в номере, разгоряченные после жарких минут любви. Далила попросила воды. Он поднялся и принес, но сделал это так неохотно, что она о просьбе своей пожалела.
«Мой Матвей не такой, — подумала она, поднимаясь с кровати и стаскивая платье. — Ему не надо ничего объяснять».
Далила с содроганием вспомнила, что еще совсем недавно мечтала выйти замуж за Козырева.
Это желание возникло в ней на втором витке их романа, когда она одержала над Александром победу. Осознание, что добиться этого нелегко, лишь возбуждало в Далиле азарт. Будущее казалось прекрасным. Ради него стоило принести в жертву прошлое. О своем муже и о жене Козырева Далила даже не думала.
Жену Александра она представляла себе нудной, невзрачной и глупой женщиной.
Впрочем, жизнь этой женщины не была ей известна. Александр избегал разговоров о семье, и Далила
