дочери, оскорбила. Обидела.
Ей и самой было обидно, что так жестоко она обманулась, ошиблась. Если бы просто ошиблась — ее провели, одурачили. Внутри зрел протест, рождающий в ответ желание кого-нибудь обвинить в своей неудаче. В неудаче, которую категорически признавать не хотелось. Такое вот сложное чувство. Не имела права Настя становиться убийцей. Признав свою вину, Миронова взорвала веру Далилы в себя, в свой ум, в свою логику, в свою компетентность.
— А я все равно не верю, что убийца — Миронова, — упрямо прошептала она.
— И правильно делаешь, — поддержала подругу Лиза. — Тебе не в чем себя винить. Ты действительно для Веты старалась. Всех подозревала, даже меня.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Далила.
— Во-первых, я поняла, что ты увидела мои документы. Я оставила бумаги свои на столе, а ты тогда сбежала. А потом, когда Галка ко мне обратилась, ты грубо ее отругала, завопила: «Теперь все пропало, теперь я сама туда ехать боюсь!»
— А Галка — трепло!
Елизавета ласково погладила подругу по руке и попросила:
— Пожалуйста, успокойся. Галка не виновата. Она за тебя испугалась. А я скрытничала по старой привычке. Бизнес — сложная штука, чаще лучше лишний раз промолчать. Зачем афишировать, что я знакома почти со всеми, кто причастен к этой темной истории?
— Незачем, — хмуро согласилась Далила.
— Вот и я так посчитала. А ты забудь эту историю. В ней ты была на высоте. Ты молодчина. И не занимайся пустым самоедством. Отец Веты, кстати, тоже тебя хвалил. Он ведь избавил тебя от большой неприятности.
— Каким образом?
— Соболев сам сходил к твоему племяннику, пожал его честную руку, поблагодарил за заботу о дочери и сообщил…
— Как трагично закончилась эта забота, — саркастично закончила мысль подруги Далила и спросила:
— Адрес ему ты дала?
Елизавета смутилась:
— Ну, я. А что, это секрет?
— Да нет, не секрет. Хорошо, что теперь Женька знает о гибели Веты. И хорошо, что не от меня. Мы уже несколько дней прячемся друг от друга.
Этим вечером Далила отправилась к тетушке Маре. Показала статью, рассказала о гибели Веты и заключила:
— Не трать свои деньги. Телохранитель мне больше не нужен. Преступница оказалась на редкость сознательной. Чтобы не загружать лишней работой стражей закона, она саморазоблачилась и самоуничтожилась.
Тетушка долго молчала, а потом упрямо сказала:
— Боюсь, после этого самоуничтожения телохранитель тебе еще нужней. Миронова никого не убивала.
— Ты и в самом деле так думаешь? — поразилась Далила. — Или просто меня успокаиваешь?
Тетушка усмехнулась:
— А разве тебя это успокаивает? Будто ты понимаешь, что не могла им помочь, этим глупым девчонкам. Будто тебе очевидно, что кто-то руководил ими, этими куклами, которые от ревности и любви добела раскалились. Кстати, а ты?
Далила стушевалась:
— Что — я?
— С Козыревым как у тебя? Ведь из-за него разгорелся сыр-бор.
— Я с Александром рассталась.
— Сама или дождалась, когда он тебя бросит?
— Увы, дождалась.
— Твоя Лиза сказала бы: «Во бабы дуры!», но я так не скажу, — рассмеялась тетушка Мара и озорно предложила:
— А не попить ли нам с племянницей липового чайку? И наливочки. Ты за рулем?
— Нет, машина в ремонте.
— Вот и чудесно. Во всем есть хорошая сторона. Зато теперь можно смело выпить, расслабиться.
Уже прощаясь, Далила спросила:
— А почему ты уверена, что Настя — жертва, а не убийца?
— Убийца уж больно дерзкий. И хитрый. И коварный. И умнющий.
— Миронова тоже умная. Университет закончила с красным дипломом.
Тетушка отмахнулась:
— Ах, Далиша, для преступлений не нужен диплом. Здесь необходим совсем другой ум. Я бы сказала, сплав ума и характера. А характер у Мироновой жидковат. Если Настя раскрутила интригу, тогда глупо все выглядит. Сама посуди, стал бы преступник, лихо закрутивший сюжет, отправляться вдруг с жертвой за курточкой? Он рядом с будущей жертвой даже случайно у прилавка не позволил бы себе постоять. Даже в метро не столкнулся бы, не дай бог кто увидит.
— Настя не ездила на метро, — уточнила Далила.
— А преступник, я уверена, ездит. За всей этой дерзостью явно стоит ненависть к зажравшимся богатеньким. Там душевная драма — битва возможностей и желаний. Там философия. Там фанатизм. Вот что питает преступника. Или преступницу. Нет, Далиша, это не Настя. Есть кто-то другой, кого мы не знаем. Он или она свое получил или получить собирается, взвалив на богатенькую Миронову чужое, не ее преступление. И в этом я вижу ублюдочное торжество справедливости. Убийца уверен в своей правоте. Он озлоблен, потому что считает себя жертвой несправедливого общества. Он мстит. Этого игрока нам с тобой не переиграть.
— А я переиграю. Я убийцу найду, — зло прошептала Далила.
Тетушка Мара схватилась за сердце:
— Далиша, ты пугаешь меня!
— Не пугайся, родная. Опасности нет. Я же сказала, я переиграю убийцу. Или ты не веришь в меня?
— Верю! — воскликнула тетушка Мара.
Увы, воскликнула неуверенно.
Вскоре к Далиле вернулась машина, а Матвей сообщил (ремонтом он руководил):
— Ты бы закрывала на ключ крышку бензобака. Какой-то шутник сахар сыпанул в твой бензин. Жиклеры залипли.
— Вот почему я не могла отправиться к Максидому! — поразилась она.
Теперь было очевидно, что в ее схему закралась ошибка. Действиями Веты и Насти кто-то руководил, но этот кто-то совсем не хотел, чтобы Далила добралась до Максидома. Этот кто-то и насыпал в ее бензобак сахару, потому что всего лишь хотел бросить тень подозрений на Настю Миронову. И ему это удалось. Далила и в самом деле подумала, что Настя заманивала ее в ловушку. Далила уверена была, что спас ее счастливый случай: поломался ее новый «Форд». А на самом деле Настя — жертва сама. Вету убил тот, кто руководил девушками. Одну убедил к Далиле прийти, другую — позвонить Далиле. Но почему они слушались убийцу?
На следующий день Далила взяла выходной и отправилась по друзьям Веты и Насти. После всех бесед- разговоров картина осталась прежней: Настя — хорошая девочка, Вета — плохая. А следа убийцы как не было, так и нет. Ни одного человечка поблизости, а Далила чуяла: он здесь, где-то рядом, за ней наблюдает. И она знает убийцу, возможно, даже в лицо — иначе весь этот закрученный лихо сюжет чепуха, абракадабра, абсурд, несуразица.
Далила еще раз набросала схему — нового ничего. Нет новых мотивов. Все крутится вокруг денег (холдинга) и любви (Козырева). А раз так, значит, логика событий укладывается в ту же схему: Вета —
