— Да, немного, но она хранила их для вас. — Я умолкла и смерила его взглядом. — Наверно, она считает, что для вас еще не все потеряно.
Он задохнулся от изумления, как будто новость врезала ему под дых, и прислонился к Развалюхе.
— Но откуда… Как вы могли…
— Долгая история, — перебила я, заперла Развалюху и направилась к подъезду.
— Постойте. — Онтиверос побрел за мной. — Вы сказали, что знаете, где найти три вещи, которые мне нужнее всего в жизни. А это только две.
Его по-прежнему мучили сомнения. В голове у него, точно хомяк в колесе, крутились одни и те же мысли: он пытался понять, откуда мне все известно. Я бы тоже хотела это знать.
— Ах да. — Я переложила пакеты в одну руку, а другую запустила в сумку, висевшую у меня на плече. — Нет-нет, что вы, — с сарказмом проговорила я, — не нужно мне помогать. — Онтиверос сложил руки на груди и ухмыльнулся. Чего ради я с ним вожусь? Наконец я выудила из сумки ручку. — Дайте руку.
Приблизившись, он протянул мне руку, и я записала у него на ладони телефон. Хулио подошел еще ближе и, взглянув на номер, зловеще улыбнулся:
— Это не то, чего мне хочется больше всего на свете.
Я не смутилась, шагнула к Онтиверосу и заглянула ему в глаза. Он отступил на шаг, но расплылся в широкой ухмылке.
— Хосе Онтиверос.
Он замер. Улыбка сползла с лица Хулио; он всмотрелся в ладонь.
— Он в приюте в Корпус-Кристи.[16] Но постоянно в разъездах. Моей помощнице понадобилось два часа, чтобы его отыскать, даже несмотря на информацию, которую нам дала ваша тетя.
Хулио ошеломленно молчал, с недоверием рассматривая номер на ладони.
— Два часа? — наконец вымолвил он. — Я искал брата…
— Два года. Знаю. Ваша тетя мне сказала. — Я подхватила пакеты, и от их тяжести у меня задрожала рука. — Если вы по-прежнему сомневаетесь, да, тетушка Есения за вами присматривает. Она просила вам передать, чтобы вы взяли себя в руки, перестали влипать во всякое… не пойми что — я перефразирую ее слова — и нашли брата. Кроме вас, у него никого нет.
Выполнив свою часть сделки, я развернулась и вошла в подъезд, пока этот мачо не опомнился. Ему есть над чем подумать.
Выйдя из лифта на своем этаже, я обратила внимание, что на площадке темно, но почти не насторожилась. Сколько лет прошло, как я здесь поселилась, а управляющий никак не может починить проводку.
Я искала в сумочке ключи, как вдруг из темного угла возле моей двери послышался голос:
— Мисс Дэвидсон.
Опять? Серьезно?
Сегодня, около половины девятого утра, я исчерпала собственный запас терпения по поводу общенациональной недели «Убей или покалечь Чарли Дэвидсон». После чего вооружилась. Я выхватила глок из кобуры и прицелилась в темноту. Тот, кто прятался в углу, не был призраком. Я разглядела его, несмотря на слабое освещение. Незнакомец сделал шаг вперед, и у меня перехватило дыхание. Тедди Томас. Его невозможно было не узнать. Вылитый дядя.
Стараясь не делать резких движений, он поднял руки вверх.
Я опустила пистолет.
— Мисс Дэвидсон, я не хотел на вас нападать.
Я снова подняла пистолет и вопросительно нахмурилась. Подумала было швырнуть в парня пакеты и убежать, но авокадо были дорогие. Черт бы побрал мою слабость к гуакамоле.
Тедди замер на полпути и поднял руки повыше. В свои шестнадцать он перерос меня на добрых три дюйма.
— Я думал… я думал, что вы — одна из подручных Прайса. Мы заметали следы, и я решил, что он нас опередил.
— Так это ты ударил меня на крыше?
Он оскалился. У парня были рыжеватые волосы и светло-голубые глаза. Точно у кинозвезды или спасателя.
— Я ударил вас в челюсть. Мы одновременно оказались на крыше.
Я бросила на него убийственный взгляд и процедила:
— Молодец, нечего сказать.
Он хмыкнул и снова посерьезнел.
— Когда вы свалились с крыши, я решил, что мне конец. Теперь меня на всю жизнь упекут в тюрьму.
Опустив пистолет, я открыла дверь квартиры.
— Как дядю?
Тедди поспешно опустил глаза:
— Карлос должен был с этим разобраться.
— Карлос Ривера? — удивленно уточнила я.
— Да. Я уже несколько дней его не видел.
Тедди вошел за мной в квартиру, закрыл дверь и запер на замок. В другое время меня бы это встревожило, особенно учитывая новый неофициальный праздник и все такое, но я понимала, что парню пришлось немало пережить. После всего произошедшего он больше не хотел рисковать.
А еще в комнате оказался Рейес. Я едва не споткнулась, заметив у окна темную пелену тумана. Потом я почувствовала его. Исходивший от него жар и напряжение. В комнате запахло полуночной бурей в пустыне.
— Присаживайся. — Я указала Тедди на табурет возле барной стойки, притворяясь, будто все в порядке. Я носилась по кухне, не останавливаясь ни на секунду, чтобы он не заметил, как я дрожу от присутствия Рейеса. Сначала я включила кофеварку, потом убрала продукты в холодильник. Заметив, что у Тедди тоже трясутся руки, я достала ветчину, индейку, салат и помидоры.
— Я голодна как волк, — солгала я. — И как раз собиралась сделать себе сэндвич. Хочешь?
Он вежливо покачал головой.
Нахмурясь, я посмотрела на него:
— Ты просто никогда не пробовал моих сэндвичей.
В глазах Тедди блеснуло отчаяние, подтверждавшее, что он действительно проголодался.
— С ветчиной, индейкой или с тем и с другим? — спросила я; можно подумать, если я решила его накормить, у него оставался выбор.
— Наверно, с тем и с другим. — Парень неуверенно пожал плечами.
— Правильно. Себе сделаю такой же. А теперь — самое сложное.
Он озабоченно нахмурился.
— Газировку, чай со льдом или молоко?
Тедди перевел взгляд на кофеварку; по его губам скользнула улыбка.
— Может, сэндвич с молоком, а потом выпьешь кофе?
Он снова пожал плечами, но уже в знак согласия.
— Мы вычислили, что во всем виноват Бенни Прайс, — сообщила я и положила на его хлеб третий кусок ветчины. — Расскажи мне про вечер, когда умер твой друг.
Парнишка понурился: ему не хотелось об этом говорить.
— Тедди, нам надо вызволить твоего дядю из тюрьмы и засадить туда Прайса.
— Я даже не знал, что дядю Марка арестовали. Как он мог кого-то убить? Это же просто смешно, — фыркнул Тедди. — Он самый тихий и спокойный человек, которого я когда-либо встречал. Не то что моя мать, уж поверьте.
— А после возвращения ты виделся с мамой?
— Нет. Отец Федерико пообещал по возвращении устроить нам встречу, так чтобы не подвергать
