в одной руке пистолет, в другой граната. Стояла и смотрела на своего ребенка. По щекам моим текли слезы, но я улыбалась.
А Маха прабху строго смотрел на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Санька же, услышав мой зов, бросился ко мне, потом вернулся к Маха прабху и закричал:
— Это мама! Моя мама!
С этим криком он и прыгнул в мои объятия — пистолет выпал из руки, граната покатилась по ковру. И вот тут я не выдержала, зарыдала. Я хотела сказать Маха прабхе, что он не прав, что так поступать нельзя, что даже ради высших идей нельзя отбирать у матери ребенка…
Я не могла говорить, рыдания душили, а он по— доброму смотрел на меня и молчал. Санька радостно тискал меня, приговаривая:
— Мама, мама…
Я видела, что он очень соскучился и с укором посмотрела на Маху прабху.
— Вы сердитесь на меня, — сказал он, — но напрасно. Вы получили большое благо.
— А вы спросили: оно мне нужно?
— Вашей душе нужно оно. Когда я вас увидел, то услышал как взывает, как просит помощи ваша душа, заточенная в это жестокое тело. Вы устроили ей адскую жизнь. Вы все время ищете адских условий, постоянно ввязываетесь в сомнительные интриги и если не одумаетесь, то следующую жизнь обязательно проведете на адской планете, где есть все то, что так в этой жизни вас привлекает: трудности, проблемы, сомнительные приключения. Есть там они и только они одни там есть.
Меня это сильно взволновало. Я действительно уже обеспокоилась будущим своей души, а потому закричала:
— Что это за история с Махараджей Бхаратой, который превратился в оленя? Уж очень не хотелось бы и мне в такую неприятность попасть.
Маха прабху ласково улыбнулся и сказал:
— Путы майи столь сильны, что в них попадают даже души, очень продвинутые на пути к Господу. Махараджа Бхарата достиг высокой степени преданного служения, и тем не менее из-за привязанности к олененку он сошел с духовного пути.
— Да как же с ним произошло несчастье такое? Он что же, не знал, что к олененку привязываться нельзя? — удивилась я.
— Знал, конечно, но он и не собирался привязываться. В том и заключается коварство майи, что она затягивает в свои сети незаметно. Махараджа Бхарата в свое время материально процветал, славился, был великим царем и владел огромным царством, но ради преданного служения Господу он легко отрекся от славы и материальных благ и удалился от всего мирского. Однажды, совершив омовение в реке Гандаки, он повторял мантру на берегу и увидел беременную олениху, которая пришла на водопой. Внезапно из лесной чащи раздался громоподобный львиный рык. Перепуганная олениха бросилась в реку, и в этот самый миг у нее родился детеныш. Она достигла другого берега и испустила дух. Пожалев олененка, Махараджа Бхарата спас его, принес к себе в ашрам и стал за ним ухаживать. Незаметно для себя он привязался к питомцу. Когда олененок подрос, он ни на шаг не отходил от Махараджи Бхараты, который вынужден был окружать его вниманием. Таким образом он утратил душевный покой и стал отвлекаться на олененка от преданного служения Господу. Однажды олененок убежал в лес и не вернулся. Махараджа Бхарата, встревоженный, ушел его искать. Бродя по лесу в поисках олененка, он сорвался со скалы и разбился. В момент смерти мысли его были сосредоточены на олененке, поэтому в следующей жизни Махараджа Бхарата родился в теле оленя. Однако поскольку до этого он уже достиг высокого духовного уровня, то, даже оказавшись в теле оленя, он не забыл свою предыдущую жизнь. Помня роковую ошибку, из-за которой ему пришлось получить тело оленя, он ушел от матери-оленихи и вернулся в ашрам Пулахи. Живя там, он исчерпал карму, которая заставила его родиться оленем, и в конце концов благополучно покинул это тело.
Передать не могу как впечатлила меня история. Ведь я же не достигла такого высокого духовного уровня как Махараджа Бхарата, а следовательно не могу рассчитывать, что получая, скажем, тело какой- нибудь обезьяны сохраню знание о том, как дальнейших ошибок избежать.
— Послушайте! — воскликнула я. — Научили бы вы меня как избежать неприятностей, постигших Махараджу Бхарату. Извините, что вынуждена обращаться к вам, когда у меня есть свой Великий учитель Шрила Мукунда, но он— то как раз и сам чуть не вляпался в те же проблемы, да и не сказал мне ничего об этом.
Маха прабху просветленно улыбнулся:
Если вашим учителем стал Шрила Мукунда, я спокоен за вашу душу. Вы получили Знание и вернетесь на истинный путь — вы отойдете от всего материального.
Я настроилась совсем на другое. Духовный рост — это как раз по мне, а вот уход от материального… Нет! К этому я совсем не была готова, а потому пришла в ужас и закричала:
— Что вы со мной сделали? Вы лишили меня приключений? Только не говорите, что моя жизнь изменится! Мне и до вас неплохо жилось!
— Изменится, — усмехнулся Маха прабху, — но не сразу. Пройдет достаточно времени. Знание, это зерно, которое способно лежать в недрах до благоприятных времен, а с наступлением оных, оно прорастает пышным духовным ростом.
«Это еще не скоро,» — подумала я.
Вздохнула с облегчением, покрепче прижала к себе Саньку и… запаниковала опять.
— А мой сын! — закричала я. — Надеюсь, вы не сделали из него санньяси!
Маха прабху с удивлением посмотрел на меня:
— Ваш сын получил Знание, а знание это зерно…
— Знаю-знаю, — перебила я, — которое прорастает в благоприятные времена. А когда эти времена наступят?
— Все будет зависеть только от вас, — ответил Маха прабху, разводя руками. — Но я хотел бы выполнить ваше желание, просите, все сделаю, что в моих силах.
Я растерялась. Бог ты мой, так много хочу, что и не знаю с чего начать. И в голову всякая ерунда лезет. А он, видимо, покруче моего Мукунды, хотя и тот многое может. Чего бы попросить?
— Послушайте, — воскликнула я, — научите мою Тамарку бизнесом заниматься. Так старается, бедняжка, так старается она, столько сил на это кладет, а вы только пришли и все сразу у вас получилось, вон как разбогатели. И при этом все восхищаются вашей порядочностью и добротой. Вот Тамарке бы моей побольше этого. Уж помогите, научите ее, а то окончательно сгубит душу свою подруга.
— Господь научит, — погрустнев, ответил Маха прабху. — А теперь идите, ученик распорядится, вас отвезут домой.
Я сделала несколько шагов к двери, но Санька вырвался из моих рук и вернулся к Маха прабху. Он обнял его, чмокнул в щеку и вернулся ко мне. Маха прабху оставался спокоен.
— Я буду приходить к тебе в гости, ачарья, — пообещал ему Санька.
Маха прабху грустно кивнул. Мне почему-то стало его жалко. Наверное потому, что я невежественная.
Уже у двери Маха прабху остановил меня и произнес:
— Лакшми, Богиня удачи, приходит Сама туда, где не почитаются глупцы, хорошо запасено зерно, а муж и жена не вздорят. Так сказал сам мудрец Чанакьи, и мой опыт может это подтвердить.
— Спасибо, — ответила я и вышла.
Уже в машине, когда Санька задремал на моих руках и я успокоилась, вдруг вспомнила о своем Великом учителе Шриле Мукунде и вновь потеряла покой. И не просто потеряла покой, а пришла в страшное волнение. Испытывала настоящий ужас от мысли, что больше не увижу никогда монаха я своего, а ведь столько хотелось ему сказать.
Я попросила водителя изменить маршрут и отвезти меня в аэропорт. Я почему-то подумала, что не мог Маха прабху поручить нас с Санькой плохому человеку.
«Водитель, наверное, тоже чистый преданный,» — подумала я и спросила:
— Смогу я увидеть Шрилу Мукунду, как вы думаете? Успею ли я?
Я не ошиблась: он глянул на часы и ответил:
— Если поспешим, то шанс есть, — и прибавил скорость.
