матерью и психологом, не было ничего нелогичного, особенно с учетом того, как мало времени прошло с тех пор, как его родители расстались. Ему уже довелось стать свидетелем сексуальных домогательств и развратных действий в отношении младшей сестры. Затем он пережил распад семьи. Поэтому не следовало ожидать от него всплеска добрых чувств и доверия по отношению к тому человеку, который оказался так или иначе причастен к происходящему.
Такие неожиданные повороты в жизни нелегко осознать даже взрослому человеку, не то что подростку. Новый знакомый, тренер по шахматам и психолог, нанятый отцом, вдруг обернулся новым спутником жизни матери. Мнением же самого Нико на этот счет никто, по правде говоря, и не поинтересовался.
Омедас понял, что теперь ему, и никому другому, придется налаживать отношения с Нико, объяснять, как и почему все так получилось, уверять сына в искренности своих чувств к его матери.
«Что ж, за все приходится платить. Что сделано, то сделано. Мне придется постараться минимизировать неприятные последствия случившегося. Убить короля».
Разумеется, это не входило в его первоначальные планы, равно как и вторая часть краткого резюме, сформулированного Нико. Омедас не собирался ни разрушать семью Карлоса, ни уводить у него жену. Тем не менее формулировка Нико в каком-то смысле попала точно в цель. Хулио действительно страстно возжелал ферзя, или, говоря иными словами, королеву — супругу Карлоса. Причем случилось это в тот самый момент, когда они впервые увидели друг друга после долгих лет разлуки. Ему оставалось только утешать себя тем, что король пал жертвой собственных, извините, заслуг. Хулио не прикладывал к этому руку.
Тем не менее острая фраза не оставляла его в покое. «Убить короля». Хулио прекрасно помнил, что сам Нико впервые произнес ее, когда во время одного из первых занятий психолог задал ему вопрос о том, в чем состоит цель шахматного поединка. Почему же теперь мальчишка приписывал ему самому это намерение?
— Я хочу с тобой серьезно поговорить, — сказал Хулио Николасу после очередного занятия в шахматном клубе.
Он отвел мальчика в пустой класс, где обычно анализировались сыгранные партии. Омедаса при этом словно колотило изнутри, а Нико, напротив, будто бы просто наслаждался тем, как развивались события. Хулио понимал, что теряет контроль над ситуацией. Более того, его профессиональный опыт и чутье разом твердили о нависшей над ним опасности.
Хулио уже неплохо знал Николаса, успел привыкнуть к его мимике и интонациям, но был просто потрясен, когда тот, сверкая ледяными глазами и холодно, бездушно улыбаясь, произнес убийственную для собеседника фразу:
— Ладно, дядя Хулио. Научи меня, как быть хорошим мальчиком. Растолкуй, как нужно любить ближнего, не обманывать его и не устраивать ему ловушек.
«Успокойся. Ничего страшного еще не произошло», — повторял про себя Хулио, напряженно ожидая очередного выпада со стороны Николаса.
— Не смей говорить со мной таким тоном. Не забывай: я тебе, между прочим, не дядя.
Нико слишком уж старательно кивнул в ответ и искусственно слащавым голосом уточнил:
— Слушай, неужели ты и вправду думаешь, что сумеешь обойти расставленные мной ловушки и мышеловки? Или ты на самом деле считаешь, что до сих пор не попался на мой крючок?
Вызов был брошен в открытую, и Хулио не оставалось ничего иного, как принять его.
— Что ты хочешь этим сказать?
Циничная улыбка на лице Нико сменилась омерзительной гримасой. Из его горла, булькая и хрипя, вырвался какой-то безумный смех.
— Нет, ты что, и вправду до сих пор не въехал?
— Нет.
— Значит, ты и в самом деле повелся, принял всю эту басню про моего отца за чистую монету? Так вот, дядя Хулио, все это я от начала до конца придумал, срежиссировал и смонтировал.
Омедас был потрясен. У него волосы встали дыбом, он непроизвольно отшатнулся от Нико.
«Монтаж!.. Эти извращения, Карлос и Диана, все было придумано маленьким мерзавцем!»
На лице Николаса по-прежнему блуждала самодовольная до нарциссизма улыбка. Он явно упивался своей победой.
— Ты здорово порадовал меня, когда клюнул на мою удочку и всерьез стал играть в частного сыщика. Молодец, все правильно понял! Рисунки тебе искать долго не пришлось. А дырка в стене? Тоже, наверное, почти сама попалась тебе на глаза. Ты оказался на редкость предсказуемым. Трусики Дианы нашла мама. Они тоже неплохо сработали, хотя я планировал, что и эту «улику» обнаружишь ты.
Хулио вдруг поймал себя на том, насколько беззащитно выглядит эта тонкая, еще почти детская шея, торчащая из воротника рубашки.
«Нет!» — с ужасом подумал Хулио, поймав себя на чудовищной мысли.
Он на мгновение прикрыл глаза и крепко сжал кулаки. Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь пульсировала в венах на висках.
— Нет, ты просто монстр! Ты больной! Тебя лечить нужно!
— Не понимаю, тебе-то на что жаловаться? Ты что хотел, то и получил, урвал свой лакомый кусок.
Торжеству Николаса не было предела. Он просто купался в ощущении превосходства над поверженным соперником. Чувство победы почти физически пьянило его.
— Так что веди себя хорошо. Как ты понимаешь, я тебе еще пригожусь.
В первый раз за все это время Хулио отчетливо осознал, с кем имеет дело. Перед ним стоял обезумевший нарцисс, любующийся своим искаженным отражением в черном бездонном колодце.
Глава семнадцатая
Пешка становится ферзем
От операции под кодовым названием «check mate», проведенной Нико, веяло могильным холодом. Оказывается, все это он затеял, чтобы загнать Хулио в ловушку, из которой нет выхода. Омедас с огромным трудом заставил себя поверить в то, что случилось. Вышло так, что он обнаруживал лишь те факты и улики, которые предоставлял Нико, видел лишь то, что ему специально подсунули и оставили на видном месте.
«Убить короля».
Что ж, по крайней мере, противник наконец полностью раскрыл свои карты и степень собственной низости. Теперь он к тому же еще и предлагал Хулио заключить пакт о ненападении и молчать о том, что случилось. В интересах Нико было оставить все как есть. Он нанес страшнейший удар по совести и профессиональной гордости Хулио, поэтому чувствовал себя победителем в этой партии. Мальчишка втягивал Омедаса в свою игру, причем на весьма невыгодных условиях. Стоило Хулио отказаться от участия в ней, как он немедленно — скорее всего, в тот же день — потерял бы Кораль, причем на этот раз действительно навсегда.
Продолжать же игру можно было лишь на условиях и по правилам, предложенным Николасом, что заведомо ставило Омедаса в невыгодное, фактически лакейское положение. Да уж, выбор между плохим и худшим. С чисто технической точки зрения ситуация напоминала такое положение на доске, которое по- немецки называется «цугцванг». При нем любой ход становится проигрышным, хотя минуту назад обстановка и казалась игроку более-менее стабильной.
Николас действительно сумел связать концы с концами и весьма творчески переосмыслить полученную информацию. Он прочитал дневник Хулио, оказавшийся у него в руках, поймал ход мыслей психолога, сумел забежать вперед, поставить капкан и снабдить его вполне убедительной приманкой. Хулио искал внутренний скрытый конфликт в этой вроде бы добропорядочной семье, и он его нашел.
Ему казалось, что странности в поведении Нико являлись проявлением его защитной реакции, стремлением оградить сестру от чего-то странного и неприятного. Что ж, получите то, что вашей душе
