фразами по-испански. С глубоким разочарованием девушка увидела, что ее речь осталась непонятой. Когда она повернулась к секретарю, через которого ей надлежало беседовать с команданте, в ее глазах промелькнула ожесточенность, новая черта характера, прежде совсем ей несвойственная.
— Вы американка?
— Да, — коротко ответила девушка. Как это бывает порою с женщинами, она почувствовала к секретарю-переводчику инстинктивную непреодолимую антипатию о первого взгляда.
— Сколько вам лет?
— Пятнадцать.
Коричневая рука команданте поднялась сама собою и погладила кудрявую головку.
— Как зовут?
Девушка смутилась и взглянула на команданте.
— Грейс, — ответила она, а потом, чуть помедлив и глядя с вызовом прямо в лицо секретарю, добавила: — Грейс Эшли.
— Назовите кого-нибудь из тех лиц, с кем вы путешествовали, мисс Грэшли.
Грейс задумалась.
— Филип Эшли, Гэбриель Конрой, Питер Дамфи, миссис Джейн Дамфи, — сказала она.
Секретарь открыл бюро, вынул какой-то печатный документ, развернул его и углубился в чтение. Затем, сказав: «Bueno» 5, вручил его команданте. «Bueno», — промолвил и команданте, бросая на Грейс ласковый взгляд.
— Спасательная партия, вышедшая из Верхнего пресидио, обнаружила лагерь американцев в Сьерре, — сообщил секретарь унылым голосом. — Здесь указаны их имена.
— Ну да! Конечно! Это наш лагерь!.. — радостно воскликнула Грейс.
— Не знаю, — сказал секретарь с сомнением в голосе.
— Наш! Конечно, наш! — настаивала Грейс.
Секретарь снова прочитал бумагу и сказал, глядя на Грейс в упор:
— Здесь нет имени мисс Грэшли.
Кровь прихлынула к щекам Грейс, она опустила глаза. Потом подняла умоляющий взгляд на команданте. Если бы старик понимал, что она говорит, она, ни минуты не колеблясь, бросилась бы ему в ноги и призналась бы в своем невинном обмане. Но объясняться через секретаря ей было невмоготу. Поэтому она несмело попыталась отстоять свою позицию.
— Возможно, что моего имени нет случайно, — сказала она. — Поищите имя Филипа, моего брата.
— Да, Филип Эшли здесь есть, — сумрачно сказал секретарь.
— Значит, он жив и здоров, не правда ли? — вскричала Грейс, позабыв от радости только что пережитый стыд.
— Его не нашли, — сказал секретарь.
— Не нашли? — повторила Грейс с широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Его не оказалось на месте.
— Ну да, — сказала Грейс с нервным смешком. — Ведь он ушел со мной. Но потом он вернулся, пошел назад.
— В день тридцатого апреля Филипа Эшли там не было.
Девушка заломила руки и застонала. Все ее прежние страхи отступили перед новым ужасным известием. Обернувшись к команданте, она бросилась на колени.
— Простите меня, сеньор, у меня не было в мыслях ничего дурного, клянусь вам! Филип не брат мне, он мой друг, нежный, любящий друг. Он просил меня принять его фамилию, — бедный мой друг, увижу ли я его когда-нибудь?! — и я вняла его просьбе. Нет, я не Эшли. Не знаю, что написано в вашей бумаге, но там должны быть имена моего брата Гэбриеля, моей сестренки, многих других. Ради бога, сеньор, ответьте, живы они или нет? Ответьте мне… потому, что я… я — Грейс Конрой.
Секретарь успел тем временем сложить свою бумагу. Теперь он снова развернул ее, поглядел еще раз, уставился на Грейс, потом, отметив ногтем какое-то место в документе, передал его команданте. Мужчины переглянулись, команданте закашлялся, встал с кресла и отвернулся, избегая умоляющего взгляда Грейс. Когда секретарь по приказу команданте вручил ей бумагу, девушка почувствовала, что холодеет от ужаса.
Трепещущими пальцами она стиснула документ. Это было какое-то объявление на испанском языке.
— Я не знаю вашего языка, — сказала она, топнув в исступлении маленькой ножкой. — Что здесь сказано?
По знаку команданте секретарь встал и развернул бумагу. Сам команданте глядел в открытое окно. Пробитое в стене необыкновенной толщины, оно походило на амбразуру. Струившийся в него солнечный свет падал прямо на Грейс, освещая ее изящную головку, слегка наклоненную вперед, полуоткрытые губы и молящие глаза, обращенные к команданте. Секретарь привычно откашлялся и с апломбом многоопытного лингвиста принялся за перевод:
«УВЕДОМЛЕНИЕ
Его превосходительству, командующему гарнизоном Сан-Фелипе.
Имею честь сообщить вам, что спасательная экспедиция, снаряженная на основании сведений, представленных доком Хосе Блуэнтом из Сан-Геронимо, чтобы оказать помощь партии эмигрантов, терпящей бедствие в горах Сьерра-Невады, обнаружила в каньоне к востоку от Канада-дель-Диабло следы названных эмигрантов, свидетельствующие о прискорбной истории их лишений, страданий и конечной гибели в снегах. В приложенном ниже письменном документе, оставленном несчастными путешественниками, приводятся их имена и рассказана история их похода, возглавлявшегося капитаном Конроем.
В снегу были обнаружены пятеро погибших путешественников; опознать удалось двоих. Тела были погребены с соблюдением надлежащей гражданской и религиозной церемонии.
Наши солдаты проявили отвагу, выдержку, патриотизм, неутомимость и высокую дисциплинированность, характерные для духа мексиканской армии. Также заслуживает самой высокой оценки поступок дона Артура Пуанзета, отставного лейтенанта американской армии, который, будучи сам путешественником в чужом краю, бескорыстно предложил экспедиции свои услуги.
Несчастные путешественники погибли от голода, хотя в одном случае следует подозревать действие…»
Переводчик на мгновение запнулся, но тут же, демонстрируя глубокое презрение к трудностям английского языка, продолжал:
«…действие мушиного яда. С прискорбием сообщаем, что среди погибших находится знаменитый доктор Поль Деварджес, естествоиспытатель и собиратель чучел птиц и животных, хорошо известный ученому миру».
Секретарь сделал паузу, оторвал взор от бумаги и, глядя прямо в лицо Грейс, произнес тихо и раздельно:
«Опознаны были тела Поля Деварджеса и Грейс Конрой».
— Нет! Нет! — в ужасе воскликнула Грейс, всплескивая руками. — Это ошибка. Зачем вы так пугаете меня, бедную, одинокую, беззащитную девушку? Вы хотите наказать меня, господа, за то, что я поступила дурно и солгала вам. Смилуйтесь надо мной… О боже!.. Филип, где ты? Спаси меня!
Она поднялась, закричала громко и отчаянно, обхватила голову своими худенькими ручками, потом простерла их к небу и рухнула как подкошенная.
Команданте склонился над девушкой.
— Позовите Мануэлу, — торопливо сказал он, поднимая на руки бесчувственную Грейс и резким, несвойственным ему жестом отклоняя попытку секретаря прийти ему на помощь.
В комнату вбежала горничная-индианка; она помогла команданте уложить девушку на кушетку.
— Бедное дитя, — сказал команданте. Мануэла между тем, ласково склонившись к Грейс, распустила ей шнуровку. — Бедное дитя, без отца, без матери.
— Бедная женщина, — промолвила вполголоса Мануэла, — одна, без мужа.
