— Да, уж щенок будь покоен, — отозвались они.
Голос не был сердитым, хотя при слове «щенок» мужчина выдвинул вперед нижнюю челюсть, шутливо изображая английского дога. Не успел Кларенс сообразить, обидно ли такое прозвище, мужчина подставил ему ногу, продетую в стремя, и, поманив его рукой, сказал:
— Полезай!
— А Сюзи? — спросил Кларенс и попятился.
— Вон, гляди, она уже пристроилась к Филу.
Кларенс обернулся. Сюзи выползла из густой травы, капор ее болтался на спине, локоны разметались, курточка Кларенса висела на плечах, и девочка, еще розовая от сна, серьезно и дружелюбно смотрела в смеющиеся глаза одного из мужчин, который, протянув руки, склонился к ней с седла. Мальчик не поверил своим глазам. Сюзи, пугливая, капризная дикарка Сюзи, которую он так оберегал и боялся разбудить, готовый пожертвовать чем угодно, лишь бы она не узнала, что лишилась крова и родителей, — этот простодушный ребенок, как видно, забыв обо всем, пошел на руки к первому встречному! Но, видя это, Кларенс не упрекнул ее в неблагодарности. Он только порадовался за нее и с довольной мальчишеской улыбкой прыгнул в седло впереди незнакомца.
ГЛАВА IV
Они быстро доскакали до каравана, и дети, чувствуя себя уверенно и спокойно в руках своих спасителей, испытывали тайную, хоть и недолгую радость. Бешеный галоп мустангов, напор ночного ветра, сгущавшаяся темнота и фургоны, которые остановились где-то там, вдалеке, похожие на хижины с горбатыми крышами, — все это казалось лишь приятным и естественным завершением событий дня. К счастью, детям свойственно быстро забывать, и все, что им довелось пережить, не оставило тягостных воспоминаний; они готовы были хоть завтра испытать это снова, уверенные, что все опять кончится благополучно. И когда Кларенс робко протянул руку к поводьям из конского волоса, которыми так непринужденно правил его спаситель, и этот смелый и уверенный наездник шутливо передал их ему, мальчик почувствовал себя и вправду мужчиной.
Но еще больший сюрприз ждал их впереди. Подъехав к фургонам, которые выстроились кольцом, словно заняв оборонительную позицию, они увидели, что этот караван оснащен гораздо лучше и богаче, чем караван Силсби, — они вообще в жизни такого еще не видели. Внутри кольца были привязаны сорок, а может быть, и пятьдесят лошадей, костры уже пылали. Перед одним костром стояла большая палатка, и сквозь раздвинутые полы виднелся стол, накрытый настоящей белой скатертью. Был ли это праздник или же обычная их жизнь? Кларенс и Сюзи, восхищенные всем этим, вспомнили, как обедали сами на голых досках под открытым небом или, если шел дождь, под низкой кровлей фургона. Когда же, осадив лошадей, мужчины сняли детей с седел и они пошли мимо фургонов, в одном из которых была устроена спальня, а в другом кухня, дети только подтолкнули друг друга в немом восторге. И тут снова сказалась уже отмеченная нами разница в их восприятии окружающего. Оба были в равной мере приятно удивлены. Но Сюзи поразила лишь новизна неизведанного, она даже испытывала некоторое сомнение, действительно ли все это нужно; Кларенс же, то ли потому, что был опытнее, то ли в силу иного склада характера, сразу почувствовал: все, что он видит здесь, — обычный уклад жизни, не то, что у Силсби, где все казалось ему новым и непривычным. К тому же ему было слегка обидно за Сюзи, как будто ее восторг мог показаться этим людям смешным.
Человек, привезший его сюда, — он, видимо, был здесь главным, — уже вошел в палатку, но тотчас появился снова с женщиной, успев, видимо, обменяться с ней несколькими словами. Кларенс понял, что речь шла о нем и Сюзи; но мальчик, пораженный красотой женщины, необычайной чистотой и аккуратностью ее одежды, тщательностью прически и тем, что она хоть и в переднике, но таком же чистом, как платье, и даже украшенном лентами, не прислушивался к разговору. А когда она с очаровательной улыбкой бросилась к Сюзи и подхватила удивленную девочку на руки, Кларенс, радуясь за свою маленькую подопечную, и думать забыл, что его-то даже не заметили. Бородатый мужчина, очевидно, муж женщины, должно быть, сказал ей об этом и добавил что-то еще, чего Кларенс не расслышал, так как она отозвалась, мило надув губки: «Ну ладно, сейчас», — и, подойдя к мальчику с той же ослепительной улыбкой, положила маленькую белую руку ему на плечо.
— Значит, ты хорошенько заботился об этой крошке? Она просто ангелочек, правда? Наверное, ты ее очень любишь.
Кларенс покраснел от удовольствия. Правда, ему никогда не приходило в голову сравнивать Сюзи с посланником небес, и к тому же, боюсь, его куда больше восхитила не сама похвала, а та, что ее произнесла, но он был рад за свою подружку. Еще ребенок, он не подозревал, как сильна уверенность прекрасного пола в своей неотразимой власти над мужчиной любого возраста и в том, что Джонни в клетчатом фартуке всегда будет в безнадежном плену у крошки Жанетты в белом передничке, а следовательно, и он непременно должен быть влюблен в Сюзи.
Так или иначе, женщина вдруг быстро унесла Сюзи в свой фургон, и вскоре девочка вернулась уже чисто умытая, причесанная и украшенная бантами, как новая кукла, в то время как Кларенс оставался с ее мужем и другими мужчинами.
— Ну, мой мальчик, мы еще не знаем твоего имени.
— Кларенс, сэр.
— Так тебя зовет Сюзи. Ну, а дальше как?
— Кларенс Брант.
— А ты случайно не родственник полковнику Бранту? — вскользь спросил другой мужчина.
— Это мой отец, — ответил мальчик, и лицо его осветила робкая надежда, что его наконец признают своим.
Двое мужчин переглянулись. Главный из них испытующе посмотрел на мальчика и переспросил:
— Значит, ты сын полковника Бранта из Луисвилля?
— Да, сэр, — подтвердил мальчик, а в душе его смутно шевельнулось беспокойство. — Только он умер, — добавил он, помолчав.
— А когда он умер? — быстро спросил мужчина.
— Уже давно. Я его почти не помню. Я был тогда совсем маленький, — сказал мальчик почти виновато.
— Так ты его не помнишь?
— Нет, — коротко ответил Кларенс.
Он снова замкнулся в себе и начал упрямо твердить одно и то же, как это делают впечатлительные дети, зная, что им никак не выразить свои сокровенные чувства. К тому же он инстинктивно сознавал, что знает об отце так мало все из-за той же непонятной несправедливости, совершившейся над ним. Он почувствовал себя еще более неловко, увидев, как один из мужчин отвернулся, пряча усмешку, потому что не понял его или же не поверил ему.
— А как ты попал к Силсби? — спросил первый.
Заученно, с детским отвращением к сухим подробностям, Кларенс рассказал, в который уже раз, что жил у тетки в Сент-Джо, а потом мачеха послала его с семьей Силсби в Калифорнию, где его возьмет к себе двоюродный брат. Все это он выложил без всякой охоты и интереса, что отнюдь не говорило в его пользу, но он не в силах был побороть себя.
Первый мужчина задумался, потом скользнул взглядом по загорелым рукам Кларенса. И на лице его снова появилась широкая, добрая улыбка.
— А ведь ты, наверное, голоден?
— Да, — сказал Кларенс застенчиво. — Но…
— Что «но»?..
— Я хотел бы сперва умыться, — ответил он нерешительно, вспомнив о чистой палатке, чисто одетой женщине и Сюзи в бантиках.
— Ну это само собой, — сказал его новый друг, видимо, недовольный. — Пойдем. — И он повел
