От волнения у Фасселса горела кожа, а адреналина выделилось столько, что во рту появился металлический привкус. Он бы и шагу не сделал, благо сработал автопилот. Фасселс шел по деревянному полу крайне медленно: сначала ставил ногу, потом переносил на нее вес, страшась каждого потрескивания досок. Наконец-то! Вот она, записка о выкупе, все еще лежит на краю стола, где когда-то стоял корабль. Еще двадцать футов. Шаг, скрип. Пятнадцать футов. Почти добрался. Десять. Фасселс хотел дотянуться до записки, но не смог. Еще шаг… и вдруг…
Фасселс поскользнулся и грохнулся на пол, оказавшись в луже какой-то липкой жидкости. Поднял руку, и с рукава закапали черные капли. Что за черт? Фасселс поднялся, стараясь переместить вес тела в центр, как человек, который впервые в жизни встал на ролики. Он не мог отвести глаз от пола. Темная жидкость под ногами блестела в лунном свете, проникавшем через огромную дыру в крыше. Лужа уходила под стол и под плетеное кресло с широкой спинкой.
«Бьюик-ривьера» семьдесят первого года выпуска переехал мост на Биг-Пайн-Ки и остановился у двухэтажного здания с плоской крышей и осино-желтой отделкой. Коулмэн вышел.
Серж и Молли после собрания в муниципальном центре поехали домой, а Коулмэн – развлекаться. Вскоре ему стало скучно, и он решил позвать Сержа.
Коулмэн поднялся по лестнице, неся в руках жирный бумажный пакет. Он сунул в рот кусок вяленого мяса и постучал в дверь квартиры двести тринадцать.
Не открывают.
Коулмэн съел еще кусочек и постучал снова. Тихо.
Коулмэн, кивая головой в такт песне, которую только что слушал в автомобиле, подошел к окну. Прижался лицом к стеклу и всмотрелся в щелку между занавесками.
– А, черт!
Он вытащил из бумажника карточку с истекшим сроком годности и засунул ее между дверью и косяком. Пришлось немного попыхтеть, но в конце концов Коулмэн открыл замок и забежал внутрь.
Серж сидел посреди зала на деревянном стуле спиной к двери. Он обернулся через плечо.
– Коулмэн! Ты что здесь делаешь?
Руки Сержа были связаны за спиной, щиколотки примотаны к ножкам стула. Все туловище обвито веревкой, как в мультике.
Коулмэн подбежал и начал распутывать узлы.
– Не волнуйся, друг! Я тебя мигом освобожу!
– Коулмэн! Уходи! Это игра!
– Подожди! Еще пару секунд… – Коулмэн освободил его щиколотки.
– Коулмэн, ты не понимаешь…
– Я не такой дурак, как ты думаешь! Он уже развязывал запястья.
Раздался нарочито низкий женский голос:
– Ты плохо себя вел, повстанец!
Серж и Коулмэн посмотрели на открывшуюся дверь ванной.
Молли была абсолютно голой, если не считать шлема Дарта Вейдера и игрушечного светового меча. На секунду все остолбенели. Потом время ускорилось. Крича от ужаса, Молли уронила меч и одной рукой прикрыла грудь, а другой – место, откуда растут ноги. Потом она с плачем убежала в спальню и захлопнула за собой дверь.
В зале снова воцарилась тишина, если не считать звона катавшегося по полу светового меча. Этот звук символизировал мужей всего мира, попавших в самое дерьмо.
Серж оттолкнул Коулмэна:
– Идиот!
Он выпутался из веревок и побежал в спальню. Молли безутешно рыдала, зарывшись в подушки. Серж гладил ее по спине, но жена не успокаивалась. Он убрал подушки и помог ей снять шлем.
Что бы Серж ни говорил, что бы ни делал – ничто не помогало. Молли ревела еще громче.
Серж вышел из спальни. Коулмэн рылся в холодильнике.
– Я в семейных делах новичок, – сказал Серж. – Но, по-моему, сейчас тебе лучше уйти.
– Пошли куда-нибудь вместе.
– Коулмэн, я теперь женат. Приятель закрыл холодильник.
– Проблема уже есть. Если ты останешься тут, будет только хуже. Предлагаю пойти со мной в бар и переждать бурю.
– Ты правда так думаешь?
– Сделай это ради Молли.
Снова задул ветер. Похоже, начиналась сильная гроза. Идеальная погода, чтобы посидеть в приятной компании.
«Бьюик-ривьера» семьдесят первого года выпуска подъехал к Безымянному бару. По телевизору шли новости. Серж и Коулмэн вошли и сели на свои любимые табуреты.
– «Перед самым рассветом был арестован дайвер из Висконсина за публичное пьянство и кражу со взломом, а также другие правонарушения. Он ворвался в «Аквариум Ки-Уэс-та» и начал охоту с гарпуном. Сотрудники «Аквариума» скорбят о всеобщем любимце тарпоне Берни…»
Владелец бара облокотился на стойку и что-то писал.
– Привет, Джоэл! Как дела? Владелец не поднял глаз.
– Привет.
Серж повернулся к остальным.
– Обычно он в хорошем настроении. – Тут он заметил двоих мужчин в темных костюмах, которые стояли у стены и тоже что-то строчили.
– Джоэл, а кто эти ребята?
– Из налоговой.
– Что они делают?
– Считают купюры. Это считается доходом.
– «В песочном замке на пляже Смезера обнаружен очередной труп. Полицейские на Дюваль-стрит так и не выяснили точное происхождение черепных травм жителя Вермонта…»
– Серж, у тебя была офигенная свадьба, – сказал Соп Чоппи. – Как семейная жизнь?
– Молли плачет и не хочет выходить из спальни.
– Это нормально, – заметил байкер. – Нужно просто переждать в баре. Я так всегда делаю.
– Ты ведь разведен, – сказал Серж.
– Проблема решена.
– Эй, Коулмэн! – позвал Бад. – А куда ты подевался после свадьбы? Мы же собирались тут встретиться.
– Да были проблемы, когда я пытался вернуть смокинг Сержа, – сказал Коулмэн. – В прокате начали меня загружать, мол, в нем нельзя было нырять и так далее.
– Ну что, разобрался?
– Нет, пришлось делать ноги.
Дейв из Дейтоны показал на телевизор.
– Смотрите!
На экране появилась девушка-репортер в красном непромокаемом плаще. Она пятилась вдоль перил моста и говорила в микрофон:
– С вами Мария Рохас, корреспондент передачи «Свидетель номер пять». Мы находимся в прямом эфире на Семимильном мосту, где сейчас разворачиваются поистине драматические события. Органы охраны правопорядка перегородили движение и пытаются убедить расстроенную девушку не совершать самоубийство…
Репортер посмотрела на мост, где сосредоточилось полдюжины полицейских прожекторов. Оператор навел камеру через плечо Рохас и взял крупный план. Мокрая насквозь девушка перекинула ногу через парапет.
– Смотрите! – заорал Коулмэн, забрасывая в пасть маленький соленый бублик. – Это же Брэнда!
– Нужно позвонить в полицию, – сказал Серж. Коулмэн прожевал бублик и запил глотком пива.
