что сквозь щели ветхой дощатой постройки льётся лунный свет и падает прямо на лицо ребёнка — я знала, что это очень нехорошо и прикрыла его рукавом, а второго придвинула ещё ближе к себе — и так лежала и думала, думала без конца…
Миновал приличествующий срок, и от наших родственников пришло письмо: «Покойная просила непременно для неё сыскать это, но как мы ни пытались, в то время никак было не найти, а теперь нам один человек это прислал — как жаль…» Вместе с письмом прислали повесть «Принц, который любил мертвую»[54] — да, поистине, жаль… В ответ я написала им:
Кормилица сестры говорила: «Теперь зачем я здесь?» — и только плакала и плакала, она возвращалась отныне жить в свою семью. Я написала ей:
«Ведь я же думала, ты будешь мне живой памятью об умершей!» — так, кажется, я написала ей, и ещё: «Вода в моей тушечнице замёрзла, застыли в груди и слова — там их замкну!» И в стихах:
Она мне ответила:
Кормилица сестры ходила на её могилу и вернулась плача и плача, я ей сложила стихи:
А моя мачеха, узнав об этом, так откликнулась:
Люди, которые прислали повесть про принца и покойницу, так написали:
Когда эти стихи увидел мой брат, который в ту ночь сопровождал тело, он сложил:
В ту пору, когда по нескольку дней подряд шёл снег, мне подумалось о монахине, живущей на горе Ёсино[55].
