решу провести свою жизнь, будет источать другой аромат – сексуальности, чистоты и надежности. И уж конечно, он не должен пахнуть, как неделю не мывшийся агент второразрядного спортклуба!
– Я так обрадовался твоему звонку, – сказал Эрик, заказав себе порцию мартини.
И почему вся публика моего возраста непременно заказывает мартини? Это что, отчаянная попытка вернуться к тем дням, когда детки-бумеры[3] еще не родились на свет и не успели испоганить мир всей этой блажью под девизом «Мое поколение»? Можно подумать, бокал коктейля способен перечеркнуть эпоху шестидесятых, мысленно фыркнула я. На какой-то момент я забыла о предстоящем разрыве и разозлилась на Эрика, имевшего склонность к некоторой театральности. Однако в следующую минуту меня уже захлестнуло чувство вины: я вспомнила, зачем пришла.
– Я хотел кое о чем с тобой поговорить, – сообщил Эрик, помешивая напиток и накалывая маслину на шпажку.
Замечательно, с облегчением подумала я. Наверное, ему надоело мое безобразное поведение – я не отвечала на его звонки, избегала секса, обрывала его невыносимо длинные диатрибы в адрес японской йены, – и он хочет меня
– Вот как? – осведомилась я и ободряюще улыбнулась. – Я тоже.
– Прекрасно. И о чем же?
– Нет, ты первый.
– Ну… – Эрик замялся и застенчиво опустил голову. На его тонких губах заиграла робкая улыбка. – Я хочу, что бы мы съехались.
Что? Съехаться? С ним? Значит, мы не расстаемся? Собираемся жить вместе? Меня чуть не стошнило. Нет, нет и нет, этого не может быть, подумала я. Тут Эрик должен был сказать что-то вроде «я не хотел тебя обидеть» или «наши пути уже давно разошлись».
– Я имею в виду не просто переезд, а планы на будущее, – сказал он, по всей вероятности, неправильно истолковав мое замешательство. – Сначала мы обручимся. На День труда мы могли бы съездить на Манхэттен, выбрать тебе кольцо, посмотреть «Короля-Льва»… – Увидев мое перекошенное лицо, Эрик забеспокоился: – Что с тобой? Тебе плохо?
– М-м… Ничего… Здесь работает кондиционер? – забормотала я.
В баре внезапно стало так жарко и душно, что я едва могла вздохнуть, не то что ясно соображать. Слова Эрика – «обручиться», «планы», «переезд» – смешались у меня в голове. Еще минуту назад я думала, будто мы по обоюдному желанию плавно движемся к разрыву, а ему, видите ли, приспичило жить со мной до конца дней, купить дом в пригороде, завести детей и мини-фургон. И что это в самом деле творится с мужчинами? Почему они бросаются в панику и уклоняются от своих обязательств, если женщина требует определенности, а стоит ей чуть-чуть охладеть, мгновенно бегут покупать брильянты и полотенца с монограммами?
– Что ты собиралась мне сказать? – спросил Эрик.
– С ума сойти, какая духота! Правда, здесь очень жарко? Просто сгораю, – пролепетала я и, задыхаясь, выпила воды со льдом.
– Я как-то не заметил. С тобой все в порядке?
– Да, да. Мне просто душно, – бодро уверила я его и скинула жакет – кофейные пятна на блузке уже не волновали.
Эрик как-то странно посмотрел на меня.
– Так что ты хотела сказать? – снова спросил он.
– Я собиралась сказать… в общем, я думаю, нам не стоит съезжаться, – выдавила я.
– Не стоит? Но почему?
Действительно, почему? Если у меня и раньше не хватало мужества коротко отрезать: «Все кончено. Останемся друзьями», – то теперь, когда Эрик сделал мне предложение, я и подавно не знала, с чего начать.
– Ну… я считаю, нам надо… все взвесить и… не торопиться…
– Не торопиться? А я думал, ты как раз мечтаешь, что бы мы продвинулись вперед и закрепили наши отношения. Я думал, ты будешь счастлива.
– Гм… – сказала я.
– А что, по-твоему, значит «не торопиться»? – не отставал Эрик. – Ты же хочешь, чтобы мы продолжали видеться?
– Э-э-э… – протянула я.
– Ты ведь не собираешься встречаться с кем-то еще? – недоверчиво спросил он.
О, подходящая зацепка. Я энергично закивала:
– Да, мы могли бы какое-то время пообщаться с кем-то еще. Отличная идея, – подхватила я, как будто эта мысль принадлежала Эрику, а я всего лишь с ней согласилась. Одобрила, так сказать, здравое суждение.
Однако Эрик не попался на эту удочку. В его глазах застыло изумленное выражение, которое, как говорят, по является на морде оленя, ослепленного светом автомобильных фар (хотя лично я с природой не общаюсь и риск пере ехать Бэмби мне никогда не грозил).
– С кем-то еще, – эхом повторил Эрик, и по мере того как слова доходили до сознания, лицо его вытягивалось, точно у ребенка, которому только что сообщили: Санта-Клауса не существует. – То есть не
